Скиталец 2

— Ну, рассказывай бродяга, во что ты там еще вляпался, — устроившись на валуне, и извлекая свою неизменную трубку, потребовал Рыченков.

— Да нечего собственно рассказывать. Все как мы и ожидали, всем непременно хочется меня подгрести под свое крылышко. Как будто без опеки я пропаду.

— Пропадешь конечно. А вместе с тобой пропадать и нам. Так что, давай, рассказывай, — раскуривая трубку и пыхая дымом, распорядился Рыченков.

— А чем это так пахнет? — многозначительно потянув носом, поинтересовался Борис.

— Это моя Капитолина Сергеевна расстаралась, — со счастливой улыбкой проинформировал профессор.

— Борька, йакарь тебе в седалище, ты рассказывать будешь или жрать.

— Так одно другому не помеха. Два месяца почитай на одних консервах, — заглядывая за спину шкиперу, в катер, возразил парень.

— Нет, ну что ты будешь делать. Один проглот на камбузе пришвартовался, пока его оттуда тралом не сорвали. И этот туда же.

— Да пусть уж лучше ест. Так оно куда быстрее получится, чем он станет давиться слюной, — хмыкнув, поддержал Измайлова Носов, направляясь за корзинкой со снедью.

Наверное проще все же было рассказать, а уж потом есть. Потому как совмещать оказалось делом достаточно сложным. Но и удержаться Борис никак не мог. Тот кто не сидел месяц на однообразной пище не поймет. Так что, рассказ занял несколько больше времени, чем ожидалось. Но с другой стороны, и торопиться им особо некуда.

Рыченков и Носов поочередно и вместе пыхали своими трубками. Проскурин, блаженно щурясь на солнце покуривал папиросы. Григорий пристроившись в сторонке взялся за чистку оружия. В море это никогда не лишнее, высокая влажность, а в условиях катера, так еще и сырость. Борис же рассказывал. Поначалу пытался выдать краткую версию. Но посыпались вопросы. Пришлось перейти к детальному повествованию.

— Н-да-а, паря. Покуролесил. Гляжу на тебя и себя вспоминаю, — хмыкнул Рыченков. — Думаешь я лихоимствовать по злобе отправился. Как бы не так. Кровь молодецкая кипела, да дурь в голове выхода требовала. Вот я и подался в разбойники.

— И что думаешь делать дальше? — поинтересовался Носов.

— Вы дядьки взрослые, с вами сначала посоветоваться хочу. А то опять чего начудить умудрюсь.

— Посоветоваться, это дело хорошее. Но у тебя ить уж есть какие мысли. Елисея с его парнями для чего-то сманил, — пыхнув трубкой, хмыкнул Рыченков. — Давай уж, вываливай, чего удумал.

— Сколько там у меня в банке с моих новинок набежало? — вместо ответа, поинтересовался Борис.

— Граната и запал никого не заинтересовали. С динамитом рядиться себе дороже. Пироксилин, влагу в себя тянет как губка, а надежно прикрыть его не получается. Запал посчитали ненадежным, мало нашим адмиралам одного предохранителя, надо еще парочку от дурака. Патроны травматические твои пошли, неплохо. Три лицензии оформили, так что капает. Не так много, как хотелось бы, но все же. Звонок… не будем о грустном. Продали одну лицензию, но там слезы. Зато гровера идут только в путь. Не успеваем ладить. В мастерской считай со станков вырывают. Управляющий уже поговаривает о расширении и устройстве полноценного завода. Ну и десяток лицензий запродали. Не миллионы конечно, но десять с небольшим тысяч у тебя на счету имеются.

— А что же тогда продолжаешь ходить на «Карасе»? — с прищуром поинтересовался Борис. — Нужно вплотную заняться и увеличивать прибыль, пока есть такая возможность.

— Кхе. Не, паря, я без моря никак. Управляющий у нас мужик дельный. Вот пусть и занимается.

— Понятно. Кстати, у меня ведь еще несколько задумок. Нужно будет оформить все должным образом, и запускать в дело.

— Ишь, какой головастый. Опять чего-о там удумал, — вновь хмыкнул Рыченков.

— Ну, так уж получилось, — развел руками Измайлов.

— Сделаем. Благо поверенный, которому можно доверить все это, у нас теперь есть. А там и с управляющим покумекаем, может чего и сами производить станем. С этим понятно. Разберемся, что да как. Но ты ведь не просто так про деньги заговорил?

— Не просто. Не будет мне покоя, пока не пойду под чью-то руку или не смогу сам за себя постоять. И реальный вариант вижу только один. Прикупить судно, обустроиться на нем и продолжить обучение. В этом случае я не буду привязан ни к одному конкретному месту, смогу иметь свою команду и защищаться на полном законном основании. О свободно разгуливающем русском одаренном художнике знают уже многие. Не удивлюсь, если вести дошли даже до Голубицкого. Морозов и те другие в этом не заинтересованы, но криминал молчать не станет. Так что, шансы укрыться стремятся к нулю. Значит, остается выйти из тени.

— Угу. Только остается вопрос с Морозовым. Он ведь может и обвинение выдвинуть за подделку документов.

— Не станет он этого делать. Как только я объявлюсь открыто, вообще, сделает вид, что ни сном ни духом. Если только втихую, что удумает. В чем я сомневаюсь.

— А те другие?

— Вообще без понятия кто они. Все указывает на то, что они царевы люди. Уж больно о государственных интересах пекутся. Но в то же время, что-то не верится, что царь стал бы так-то действовать, — Борис глянул на Рыченкова.