Скиталец. От монстра к человеку

Бить в ответ не спешу, позволяя монстру продемонстрировать всё, что он умеет. И результаты, прямо скажем, не впечатляют. Четырёхногое строение подходит для кочевого образа жизни и погонь за добычей, но боевой потенциал заметно хромает. Ни силы кархоата, ни скорости крагса, ни уникальных способностей, компенсирующих посредственную физиологию.

Особь любит носиться кругами и тщетно пытается атаковать со спины, что при моих обострённых чувствах совершенно бесполезно. Наверное, их стаи любят таким образом брать врагов в окружение.

Не сказать, чтобы я был сильно расстроен. Понятное дело, что далеко не все обитатели Войдаса располагают полезным биоматериалом, стоящим того, чтобы украсть его и приспособить в своём теле. Если окажется полезным хотя бы один из десяти — уже неплохо.

Ладно, достаточно. Больше он мне ничего не покажет. Дожидаюсь очередной атаки, бью тнир-блейдом в ответ. Каменный клинок разлетается надвое. Следом уничтожаю и второй. Посмотрев на бесполезные обломки в руках, тварь отбрасывает их и гневно сжимает кулаки.

Неспешно надвигаюсь на него, готовясь нанести решающий удар. Этот бой окончен. Время потрачено впустую, но как-нибудь переживу. Четырёхногий пятится назад, пока не упирается задом в стену. Рот его открывается:

— Хотите. Нас. Всех. Уничтожить?

Голос хриплый, даже трескучий. Тембр вполне подходящий для мужской особи таких размеров. Каждое слово выплёвывает отдельно от остальных.

— Хо, ещё один говорящий?

Останавливаюсь. С кархоатом в торговом центре поболтать по душам не удалось, но теперь условия совсем иные. Тварь не представляет угрозы моей жизни, на нас не смотрят камеры, на выручку не бежит отряд спецназа.

— Войдас. Не. Сдастся!

— Расскажи-ка мне, что знаешь об этом Войдасе.

— Наш. Дом. Не будет. Повержен!

Мда, уровень развития весьма примитивен. Вряд ли у нас выйдет цивилизованный диалог.

— Придёт. Спаситель. Придёт. Скиталец!

Мгновенно оказываюсь в сантиметрах от его возвышающегося надо мной лица.

— Кто. Придёт?

Две мускулистых руки метнулись к моей шее. Ясное дело, пролетели мимо. Злобно зарычав, тварь бросилась на меня и принялась молотить кулаками. Но при своей скорости не имела и шанса на попадание.

— Умри! Умри!

Кулаки продолжали мелькать перед лицом, то врезаясь в мето-шилд, то рассекая воздух.

— Давай захватим его! — донёсся оклик Арколи. — Ты ведь сможешь отрубить ему конечности и залечить раны⁈

— Не смогу! — выкрикиваю я, продолжая обороняться от неумелых, но увесистых атак. — Он мне не позволит! Забыла, что для этого требуется доверие и согласие⁈

— Тогда просто свяжем! А потом допросим под пытками!

Да, вполне вероятно, что боль развяжет ему язык. Но боль — это сигнал об опасности, а не средство для ведения переговоров. Можете считать это глупым капризом, но я не собираюсь уподобляться людскому виду.

— Нет.

Не знаю, услышала ли она моё последнее слово сквозь шум ударов. Молниеносный выпад тнир-блейда пронзил твари сердце. Мигер — так назывался этот вид.

Глава 19 Бог войны

Грузное тело завалилось на бок и рухнуло на пол. Я отозвал оба артефакта. Рядом встала Арколи.

— Войдас, спаситель, скиталец. О чём он вообще говорил?

Значит, обвинений в убийстве источника ценной информации не будет? Одной головной болью меньше.

— Говорил о том, что иной мир, из которого наш призыватель тянет монстров, не так-то прост и является чем-то большим, нежели обитель агрессивных неразумных существ.

— Насчёт неразумных существ, — задумчиво произнесла учёная. — Уровень развития у этих монстров довольно примитивен. Появляются первые орудия труда, одежды пока нет. Но при этом они не только умеют членораздельно разговаривать, причём на нашем языке, но и уже начали придумывать имена собственные и сочинять какие-то пророчества.

Пожалуй, промолчу. Рано ей знать, что название Войдаса они не придумали, а узнали, едва появившись на свет. Куда больше меня волнует слово «скиталец». Оно не из тех терминов, что принудительно загружались в голову, как названия мира, его локаций и обитателей. Люди сами его придумали. Так откуда бы этой твари знать, как мы себя прозвали? И с какой стати один из нас вдруг стал для этих монстров спасителем?

— Ну а что насчёт тела? — прервала Арколи мои размышления. — Есть что полезное?

— Нет. Ничего, что могло бы мне пригодиться. Возвращаемся.

— Погоди возвращаться. Мне уже давно не даёт покоя одна мысль.

— И какая же?

— Твои способности. Ты можешь исцелять раны, трансплантировать в себя чужие органы и даже выдавать людям доступ к энергии Серра в обход артографа. А способен ли ты… — она многозначительно посмотрела мне в глаза, — воскрешать умерших?

Хо… А ведь интересный вопрос. И как я сам не подумал о столь очевидной вещи? Наверное дело в том, что я не привык к наличию союзников, отчего идеи о принесении им пользы пролезают в мою голову со скрипом. Если восстановить человеку или иному существу разрушенные органы (лишь бы мозг остался цел), то простейшая реанимация и правда должна вернуть его к жизни.