Скитальцы

— Кто готовил? — С тихой яростью спросил Кап, облизывая ложку, доев всё до крошки. — Это было отвратительно!

— Третий взвод, пятые… — Бельт ответил машинально, взгляд его был прикован к порции Дия. — А ты… Дий, ты не голоден? Ты поешь обязательно, ночь, зима, снег метёт, дело важное. Если с пустым желудком идти — будет плохо.

— Я не хочу, Бельт, не лезет.

— Я тогда заберу? — Спросил тот. — Чего доброй еде-то пропадать?

— Эти помои нельзя назвать доброй едой, Бельт! — Воскликнул Кап, пытаясь перехватить у сержанта тарелку Дия.

Бельт с боем придвинул к себе порцию Дия и заработал челюстями, разве что не издавая довольное рычание поймавшего добычу хищника. Кап тут же потянулся своей ложкой к миске, приговаривая:

— Я тебе сейчас покажу, чем нас травят!..

Дий оглядел своих товарищей. Жаф с Кла увлечённо резались в крестики-нолики, макая пальцы в остатки компота из сушеных яблок. Эльтер дремал, откинувшись на спинку стула, Кап с Бельтом воевали за порцию Дия, переругиваясь и чавкая. Этих людей Дий мог назвать своими друзьями. Ради него они рискуют собой. Обкатав эту мысль в голове, травник решил, что эти люди важнее всего. Важнее войны, важнее оставшейся дома Козы и кошек, важнее умирающей лидландской магички. Жаль было всех. Но не хотелось, чтоб они подставляли себя из-за него и его желаний. Дий уже открыл было рот, чтоб сказать, что всё отменяется, как Бельт пихнул его локтём в рёбра.

— Меньше думай. У тебя на лице всё написано, Дий… На вот, держи. Йелно сегодня дал, сказал: «когда у нашего идиота лицо станет особенно идиотским, побелеет, он сам начнёт зыркать по вам глазами, дай ему это, пусть залпом выпьет. Не захочет, влейте силой». — Бельт протянул пузырёк Дию. Тот принял его, ощутив одновременно тепло от руки Бельта и тут же холод от жидкости внутри. Откупорил его и в нос шибанул запах спирта. Глянув на Бельта, состроившего хмурый взгляд, Дий выпил содержимое. Обожгло гортань, пищевод, а в желудке раздался взрыв. Голова удивительно очистилась, представив взору выжженные пустыни, развалины древних зданий, осколки чужих культур. Шелест песка времён перебивал специфический сухой запах горячей пустыни. Видение прервал голос Капллеуса:

— О, это чё, настойка из диева вина? А есть ещё? Где Йелно её взял? Я тоже хочу!

— Морда треснет. — Усмехнулся Бельт. — У тебя и так, поди, есть заначка.

— Есть, но заначка — это заначка. Вот станет тебе худо, друг мой Бельт, будешь умирать на снегу от холода, синий весь, обмороженный, а я достану её и спасу твою паршивую сержантскую жизнь. Заначку трогать нельзя. А вот настойку эту — хочу!

Бельт только улыбнулся и ответил:

— У Йелно есть ещё, наверное, к нему обратись.

— Проще у палача на плахе милостыни монетку, да топор выпросить, чем у Йелно что-то… — Опечалился Кап.

— Хватит трындеть. Дий, ты как?

Парень вернулся после мысленной прогулки в тесную кухоньку Дыры, выдохнул и улыбнулся:

— Я не готов.

— Вот и отлично, это твои проблемы. — Лучезарно заулыбался Капллеус. — Когда-нибудь я стану бардам продавать балладу о тебе и дохлой магичке, он любил её, она его, но он ссыкун, а она сдохла…

— Кап… — Начал было Бельт, но его перебил Дий:

— Заткни уже своё хлебало. Злишь сейчас только.

Кап улыбнулся и примирительно выставил перед собой ладони:

— Не серчай. Я не со зла, просто нужно тебя расшевелить. Не бойся, Дий, всё нормально будет!

Первое отделение заступило в караул. Жаф и Дий остались на плацу, а остальные заняли четыре банешки острога. Жафу отводили роль ревуна. На самом деле, довольно рискованную роль. В случае чего, Жаф должен был прикинуться пьяным и поднять шум. За это неминуемо грозило наказание от капитана Иста, но парень только пожал плечами и сказал:

— Ну… Ладно.

План разрабатывали днём, и все чувствовали себя виноватыми, обрекая Жафро Туца на такую роль, поэтому наперебой сулили всяческие поощрения, вроде вина, безвозмездных займов, и неограниченной помощи. Но дневной Жаф только чесал в затылке и повторял:

— Да ну ладно, мужики. Я согласен. Вы че, я же с вами…

Последний гвоздь в чувство вины ребят забил забежавший Йелно, давший Жафу бутыль вина.

Как бы там ни было, но сейчас Дий, дико нервничая, боясь и трясясь, выскользнул в ворота Дыры, которые для него приоткрыл уже поддатый (чтоб войти в роль, видимо), улыбающийся Жаф. Ночь преобразила все тропинки, и знакомые уже деревья. Дий шёл, тащща на себе с каждым шагом тяжелеющий рюкзак. Так же с каждым шагом всё сильнее давило осознание того, что он, Дий — идиот. Зачем он на себе это всё прёт? Зачем он вообще идёт? Зачем? Зачееем!?. Деревья превратились в атакующих врагов, лай лисы заставлял замереть на месте, и облиться холодным потом, а уж уханье филина, вместе с потрескивающими от мороза ветками деревьев… Но Дий шёл. И чем ближе подходил, тем отчётливей видел обрывки этой зелёной магии, которые уже почти исчезли. Тревожило то, что новых проблесков не было — видимо, у магички не было сил. Но если они ещё не пропали, значит…

— Жива… — Пробормотал Дий, прижав пальцы к её шее, и чувствуя слабый пульс.