Скитания

До порта назначения оставалось еще два дня хода, а экипаж уже начал лихорадочно готовиться к увольнению на берег. Чтобы как-то отвлечься, Коппельман тоже по нескольку раз упаковывал и распаковывал свои немногочисленные пожитки. По прибытии он не хотел терять времени на сборы и намеревался как можно быстрее сойти на берег. Юноша крепко вбил себе в голову, что при встрече на пирсе сразу же устремится к самой красивой вострушке и крепко расцелует ее, как это часто показывали в кинохронике. Некоторые с нетерпением отмечали каждый прожитый час. Хандра вступила в свою последнюю, заключительную стадию — от тоски люди не знали, куда деваться.

— Виден берег! — сообщил наблюдатель, и моряки, нарушая все предписания, бросились в рубку, чтобы хоть на мгновение увидеть побережье Франции.

Лодка медленно входила в широкую гавань. На ее перископе развевались три вымпела, свидетельствовавшие об одержанных победах. Моряки сшили их за несколько дней до прибытия в порт; брать готовые вымпелы в поход считалось дурной приметой — это означало заранее обрекать себя на неудачу.

Наконец подводная лодка причалила к пирсу. Коппельман был безгранично разочарован: он не увидел ни одной девушки с цветами. Позже Хельмут узнал, что такие представления специально устраиваются для кинохроники.

Через полчаса подводную лодку отбуксировали в большое бетонированное укрытие. Сооружение таких чудовищ из бетона началось сразу же после оккупации Франции. Теперь британские ВВС не могли нанести ощутимых потерь немецким подводным силам в местах их базирования. Сейчас в порту завершалось строительство третьего комплекса укрытий. Из раскрытых ворот судоремонтной верфи раздавался шум пневматических молотков и виднелись яркие световые вспышки при сварке металла. «Волки Атлантики» чинили свои зубы.

Жалкий вид подводной лодки, выдержавшей несколько вражеских атак глубинными бомбами, не доставил удовольствия работникам верфи. Обследуя отсек за отсеком, они только удрученно покачивали головами. Экипаж автобусом отправили в город на отдых. Исполнились все желания Коппельмана: теплый душ, свежее белье и квалифицированный уход за его лицом. После обеда он сразу лег спать. Некоторые моряки в тот же вечер отправились в злачные места, но попасть туда из-за больших очередей не смогли. На следующее утро морякам выдали денежное содержание за два с половиной месяца. С учетом различных надбавок Коппельман получил солидную сумму. Кроме того, каждому человеку причитались шнапс, вино, сигареты, сладости. Все это почти до половины заполнило матросский вещевой мешок.

А тем временем капитан-лейтенант подробно отчитывался перед командиром отряда. Требовалось доложить ему обо всем — и об успехах и о неудачах. Тиме только сейчас узнал, что при действиях против конвоя были уничтожены две немецкие подводные лодки. Кроме него, только один командир подводной лодки мог рапортовать об успехах.

— Скудные результаты, — с досадой констатировал шеф.

Как и ожидал Тиме, ему крепко досталось за девять торпед, выпущенных по танкеру. Критику Тиме воспринял хладнокровно. Чувствовалось, что шеф не знает действительной обстановки в Атлантике. Он все еще жил представлениями 1940 года, когда сам командовал подводной лодкой. Но с той поры многое изменилось, а он не замечал этого, сидя на своей уютной вилле в Лориане.

Тиме приказали отправиться в Париж, в штаб командования подводным флотом. Его хотел видеть сам адмирал Дениц. В приемной адмирала Тиме внимательно прислушивался к тому, что говорили офицеры штаба. Многих из них командир подводной лодки знал лично, а некоторые даже были его начальниками. Настроение у всех было довольно оптимистичным: «Война на море приближается к своему апогею. В ближайшем будущем вступят в строй новые подводные лодки. Если каждый день противник будет нести такие большие потери, то через год мы победим Англию. Хоть противник использует и самые новые средства борьбы, это не беда, на всякий яд найдется противоядие…»

В назначенное время Тиме пригласили в комнату для приемов. Деница еще не было — он отличался привычкой заставлять посетителей ждать. Наконец появился командующий в сопровождении двух адъютантов. Тиме отметил, что Дениц заметно постарел — ему исполнился уже пятьдесят один год. На голове у адмирала росли жидкие волосы, узкий подбородок и длинный острый нос делали его похожим на хищную птицу.

Тиме не повезло: Дениц был не в духе.

— Всего лишь два торговых судна отправили на дно? — сердито спросил он. — Маловато, командир! — О корвете он даже не упомянул — видимо, этот корабль он просто не принимал в расчет.