Скитания

— Люди, и что с того? Скольких людей я сам убил. Еще бы этих ни жалел, — махнул рукой капитан утонувшей бригантины, оглядывая местность, куда они попали: камни, голые камни да редкие деревца.

— Я тоже… Убивал. Много. Когда я темный, — отрывисто начал рассказывать Сумеречный Эльф: — Я всегда убиваю только обреченных. Когда я знаю судьбу человека от начала до конца, я не имею права в нее вмешиваться. Только в качестве финального часа, иногда… Это проклятое раздвоение личности.

— Тогда какого Змея ты лез в мою судьбу? — нашел, кого обвинить, Сварт. — Ведь это из-за тебя мы здесь оказались!

— Нет, вы сами выбрали этот курс, — спокойно ответил Сумеречный. — Я знал, что не имею права мешать.

— Что бы случилось, если бы помешал? — немного заинтересовался Сварт.

— Мир слетел бы с оси, — ответил Эльф, раскидывая потерянно руки, на искаженном лице запечатлелась невозможная горечь. — Начался бы распад материи, люди стали бы превращаться невесть во что… Моя сила слишком велика, но я не имею права вмешиваться в основания мира, что создан не мной. Таков порядок бытия.

— Тогда меня зачем вытащил? — с издевкой бросил Сварт охрипшим голосом.

— Ты не рад этому? — удивился Эльф, подходя к невольному спутнику, рассматривавшему неровное плато над страшным проливом.

— Может, и рад, — обиженно нахмурился Сварт, понимая, как нелепо прозвучали его слова, и отошел от врага на несколько шагов, снисходительно указал на него пальцем: — Но не думай, что я стал больше тебе доверять. Кто ты вообще такой? Почему не можешь ответить?

— Считай меня своим персональным ангелом-хранителем, — улыбнулся Эльф, добавляя: — Я не знаю твоей судьбы, это дает мне право вмешиваться в нее.

— Скорее, ты ангел-вредитель, — пробормотал капитан. Он точно не знал, кто такие ангелы. Наверное, спутник имел в виду неких духов.

— Я никогда не жду благодарности, — рассмеялся Сумеречный, но вновь лицо его застыло грустью, вновь он обернулся на звук клокочущего водоворота: — Ты не слышишь. Их голоса еще не покинули линии мира… Твои головорезы. И все же люди. И спасения им не будет. Ох… Надо выбираться.

Сварт в ответ промолчал, хмурясь. Он словно не радовался своему чудесному спасению, принимая как должное, точно он уникальный. Правда, теперь уникальность не давала подсказок, как выбираться без корабля.

— Ой! Смотри-ка, тут же инжир! Смоковница! Повсюду! За него я и держался, видимо.

Настроение Сумеречного резко переменилось, точно он опять надел маску шута. Он кинул несколько крупных фиолетовых плодов. Сварт, не оборачиваясь, ловко поймал их и не выбросил. Алая мякоть была сочной и казалась величайшим благом на свете, но он бы никогда не признал этого.

Инжир… В поместье лорда Вессона его подавали к сыру с голубой плесенью. Обычно на приемах. И непременно открывали бутылку лучшего «винтажного» вина для особых гостей.

Сварт помнил, как лично заказывал инжир и просчитывал расходы. Отмечали чаще всего заключение важных сделок. Сварт искренне радовался вместе с хозяином имения. Согревала мысль, что в скором времени все богатства лорда перейдут ему. Чем выше Сварт поднимался по карьерной лестнице, тем больше росло к нему доверие. Осталось лишь получить несколько подписей и подделать нужные документы, а потом устроить смерть Вессона.

«Сделай то, принеси это, — думал Сварт. — Как же нравилось ему командовать, ничего не понимая в экономике. А потом еще эта девчонка. После его смерти стала совершенно невыносимой. Забавно… Инжир был ее любимым лакомством».

Сварт никогда не думал об Аманде Вессон, пропавшей дочери покойного лорда. Миниатюрная блондинка в дорогих платьях и немыслимых шляпках всегда маячила ненужной помехой. Как назойливая муха или, скорее, яркая тропическая бабочка.

Она тратила не меньше отца, но намного меньше смеялась. Это единственное, что в ней не раздражало.

Взгляд ее синих глаз оставался всегда каким-то не аристократически диким, походка — слишком упругой и решительной для дамы, чья жизнь состояла из праздного безделья. Порой Сварт ловил себя на мысли, что сок инжира, раздавленного в тонких пальчиках, сочится ее по белым перчаткам, как кровь. И только теперь, здесь, на необитаемом острове, его удивило забытое наблюдение: Аманда часто смотрела на него, внимательно, с неразгаданной яростью.

«Заносчивая девчонка. Не она ли натравила на меня Маиму-Длинноного? Но если она знала, что я на самом деле пират, то могла бы просто сказать отцу, — вспоминал Сварт. — Нет, это все была ее игра, блажь аристократки. Ничего она не знала. Считала, что я верный подхалим. Думала, что буду исполнять любые ее капризы. «Добудь мне револьверы джиннов, добудь»… Как же, будто умела с ними обращаться. В двадцать пять лет могла бы быть и поумнее. Какая ирония: пожар случился накануне ее дня рождения».

Сварт злорадно ухмыльнулся. О благородной Аманде Вессон ходили странные слухи. Кто-то утверждал, что поместье лорда погибло в огне по ее вине. Сварта не интересовали глупые домыслы. Главное, что проклятая девчонка исчезла. Вероятно, сгинула под обломками рухнувшей крыши.