Скитники (СИ)

Когда они поднимались на Южный хребет по валунам, устилавшим дно пенистого ручья, многодневная духота стала спадать и отступила вовсе, как только они оказались на продуваемой всеми ветрами широкой седловине в верстах трёх от того места где Корней совершал памятный спуск в ущелье, спасаясь от грозы. Здесь низкорослый лес чередовался горными луговинами, а скальные участки покрывали не лишайники и мхи, а ползучий можжевельник. На светло-желтых ягельных полях паслись олени...

ВСТРЕЧА

После изматывающей дороги, с ночевками в тучах гнуса, вид Впадины в зубчатой оправе Северного хребта, и смехотворно маленького отсюда скита, растрогал молодого скитника до такой степени, что он был готов бежать, не щадя ног, к чуть различимому отсюда родительскому дому. Его волнение, по всей видимости, передалось не только товарищам, но и медвежонку. Тот, не ожидая команды, почти покатился вниз. Люди бросились следом.

Когда переходили Глухоманку, их заметил паривший в поднебесье Рыжик. Он сразу признал Корнея и крутыми виражами пошел на снижение. Черным вихрем пронесся перед путниками и, сложив огромные крылья, сел на галечный берег. Счастливый Корней подбежал к беркуту и прижал его к груди так, как прижимают самое дорогое существо: нежно, с любовью. Отпустив, погладил по спине:

- Ну и глазастый же ты, Рыжик. Молодчина!

Не смея нарушить устав, Корней первым делом повел профессора к дому наставника. Маркел сидел на чурке под высохшим кедром, оставленным посреди скита еще в пору его строительства.

Выбеленный солнцем, ветрами, мощный скелет таежного патриарха с перекрученными кряжистыми сучьями возвышался над зелеными собратьями на пять-шесть саженей. Сколько помнил себя Корней, столько и стоял этот кедр здесь, седоствольный и летом и зимой. Вокруг многое изменилось, а он, растопырив корявые сучья, так и стоял как символ несгибаемого, мудрого старца, неподвластного времени.

Сняв и сложив возле крыльца котомки, путники подошли к наставнику. Отвесили земные поклоны. Узнав, что Григорий преподавал в государевом заведении, Маркел сразу насторожился. Однако вскоре у обоих глаза потеплели от симпатии друг к другу. Наставник был зачарован образованностью и глубиной познаний профессора в части старозаветного православия.

Душеполезная беседа грозила затянуться, но пришёл Елисей и позвал путников очистить жаром да паром плоть свою. Спускаясь к курной бане, Корней издалека приметил Даренку, несшую с речки корзину стиранного белья.

- До чего пригожа. А очи, как уголья, так и искрятся, - как бы невзначай обронил отец. - Женихов нынче полно. Как шестнадцать стукнет, так поди, в очередь сватать начнут, - лукаво глянув на сына, добавил он.

Корней вмиг покраснел до кончиков ушей. Подошедшая Даренка, стрельнув взглядом, смутила ещё сильней. Поклонившись всем, она горделиво проплыла мимо, кокетливо поправив на ходу косу.

Баня, натопленная березовыми дровами, успела прокалиться, выстояться, пропитаться духом свежезапаренных трав и дегтярного дыма. Пол в предбаннике с широкой лавкой устлан пахучим лапником. Пышущая жаром печь завалена горой раскаленных до красного свечения валунов. В лохани томились благоухающие травы: мята, чабер, донник. В углу, в самом низу, большая лиственная кадка с холодной зольной водой. Рядом с каменкой - другая, с горячей, нагретой калеными валунами.

Запарили березовый, вперемешку с багульником, веник. Отец Корнея черпанул ковшом и плеснул горячий духмяный настой на каменку. Пар словно огнем объял тела. Вскорости мужиков проняло потом так, что ручьи потекли на обжигающий полок.

Не спеша поддавая парку, разогрели баньку до того, что засмолились черные стены и потолок: здесь любимым на Руси осиновым баням предпочитали сосновые. Сучки прокопченных потолочных плах увлажнились навернувшимися слезинками тягучей смолы.

Хлестались изо всей силы жгучими, как огонь, душистыми вениками.

- О-о-ох! Хорошо-то как! Поддай, поддай еще! - в восторге просил тятю Корней.

Разогревшись до нутра, парень соскочил с полка и, стремглав вылетев из бани, прыгнул в ямину с ключевой проточной водой. Поостыв, вбежал назад и принялся хлестаться пуще прежнего.

Распарившись, помылись, стирая мочалом скопившуюся грязь.

Выйдя из парилки, все выпили брусничного настоя. Долго сидели на лавке в предбаннике, без конца вытирая обильно проступавший пот. Еще выпили бодрящий настой. И еще потели. И все легче дышалось телу. Оделись во все чистое.

- Нет пуще услады на белом свете, чем баня! Чувствуешь себя после нее словно ангел! - заключил профессор, выходя во двор.

После вечери в чисто выдраенную поташем горницу Маркела потянулась братия.

Корней рассказал собравшимся о том, что повидал. Всех опечалила весть о безлюдстве и запустении южных староверческих поселений. Григорий, дополняя, поведал, что династия Романовых иссякла, о новых порядках, насаждаемых в России, о небывалом даже при царе антихристе притеснении и хуле церкви, вселенском разброде и крушении морали.