Складская история

Клавдия это расслышала, уже идя в контору, ощущая взгляды десяти пар мужских глаз на своих обтянутых юбкой бедрах. Она с тяжеловесной грацией обернулась, и с тем же, не терпящим возражений тоном, приказала уже бригадиру:

– Его не посылать, он сегодня у меня работать будет, другого назначь.

И вновь в ответ не последовало никаких возражений. Такое преображение Клавдии, которую рабочие знали до того робкой, неряшливо одетой, кое как причесанной… Увидев женщину, которая буквально за выходные превратилась из замарашки в королеву, рабочие как-то самопроизвольно из «гордо звучащих» почти люмпенов превратились в скромных слуг. Конечно, Клавдия не ставила именно такую цель своего превращения. Она хотела кого-то соблазнить? Нет, эти рабочие не вызывали у нее никаких симпатий как мужчины, несмотря на то, что она уже третий год жила без мужа. Однако «просветительская» работа Анны Николаевны и случившееся как по заказу появление Рахима, эти два обстоятельства вкупе разбудили в ней то женское естество, которое вроде бы уже умерло, но оказалось лишь дремавшим в неком анабиозном сне. Она ведь была хоть уже и не молодой, но еще и не старой женщиной, и ей просто… хотелось. И это ненароком разбуженное желание толкало ее на то, на что еще месяц назад она бы никогда не решилась. Не решилась вспомнить, что она женщина.

В подсобке на это раз дел было немного, и Клавдия больше для вида занялась перестановкой стоявших на витрине всевозможных коробочек со сверлами, шурупами, гвоздями и прочих, используемых в строительном деле мелочей. Рахим послушно исполнял все распоряжения хозяйки, стараясь на нее не смотреть, но когда она поворачивалась спиной, он этого делать был просто не в силах. Клавдия ощущала энергетику этих взглядов, которые он бросал на нее, уверенный, что она никак не может этого видеть. Она и не видела, она чувствовала. Чувствовала примерно то же, что Анна Николаевна оставаясь в квартире с солдатом, делавшим у нее ремонт. Когда же вся работа была сделана, Клавдия, усадив Рахима на табурет, сама села на стул и стала его расспрашивать сначала о дяде, так сказать для «затравки», потом о нем самом, его семье. Откуда что взялось, видя что молодой парень сильно смущен, тем что они вдвоем остались в достаточно тесном помещении, и тем что она сидит совсем близко, Клавдия интуитивно, хотя ее этому никто никогда не учил вела себя как опытная кокетка. Это искусство таилось в ней само-собой и тоже, что называется, «дремало». Она сидела на стуле, закинув ногу на ногу и юбка, которая была чуть ниже колен, поднялась, обнажив мощные колени и низ сочных ляжек. Живот в сидячем положении нависал обнаженной добротной женской плотью над джинсовой юбкой, грудь полуоткрытая сверху выступала двумя массивными молочного цвета полукружьями, тонкие бретельки кофты почти полностью оставляли открытыми округлые слегка загоревшие плечи, переходящие в нежные предплечья. Клавдия в своей жизни избежала тяжелой неженской работы своей бабки и, опять же, неженской нервотрепной жизни на колесах своей матери, потому сохранила до сорока лет, как здоровье, так и женственную внешность. С учетом этого все элементы ее «костюма» подбирались Анной Николаевной как в гардеробе самой Клавдии, так и на поселковом вещевом мини-рынке, рядом с железнодорожной станцией. И вот Клавдия, откинулась на спинку стула, покачивая ногой… красивой ногой, круглое колено, круглая икра без намека на выступающие вены, в красивой босоножке… и спрашивала, спрашивала… А Рахим в рабочей спецовке ссутулился на табуретке отвечал, явно чувствуя себя неуютно, потому как ему приходилось проводить незаметные манипуляции своими руками, держать их возле живота, чтобы не дать, так называемой, «крайней плоти» вздыбить его штаны прямо на глазах хозяйки.

То что хозяйка явилась на работу совсем не такая как в пятницу, Рахим тоже заметил сразу, но таращить глаза на ее частично обтянутые материей, а частично обнаженные прелести… Нет, он все это рассмотрел, но скромно, из-под тишка. Но когда хозяйка, усадив его напротив себя начала расспрашивать, находясь совсем рядом… Он как ни старался, не мог на нее не смотреть, не чувствовать, исходящий от нее запах чудесных духов «Шанель № 5». Все вместе, этот чудный запах, уединение и хозяйка… ее бедра, грудь, обнаженные колени, икры, руки, и особенно пупок, довольно жирный, в который, наверное, можно было целиком засунуть палец, производило впечатление. Тем не менее, эта как бы выставленная на показ полнота совсем не казалась безобразной, какой она бывает у жирных, пузатых мужиков. Нет, если женщина по настоящему женственна, то эти телесные излишества у нее смотрятся естественно, даже обворожительно, вызывая желание эти нежные складки не только обозревать, но и щупать, ощущать. Все это обрушилось на Рахима нежданным «водопадом», потому он туго соображал и с трудом осмысливал вопросы хозяйки: