Склиф. Скорая помощь

Прогресс не избавил медицину от сложно диагностируемых случаев и ошибок в диагнозах. Казалось бы — закидывай любого в компьютерный томограф, просвечивай с головы до пяток и получай по окончании процедуры полную диагностическую подноготную. Как бы не так! Сложностей и проблем хватает, и ни одно самое современное обследование, ни один самый навороченный аппарат не в силах заменить докторам того, чем они пользовались издревле — собственных мозгов.

Даже в Соединенных Штатах, о здравоохранении которых ходит больше сказочных историй, нежели о Тридесятом Царстве и Тридевятом государстве вместе взятых, существуют определенные проблемы с постановкой диагнозов. И это несмотря на их уровень оснащенности различными прибабахами. Скоро небось в каждой аптеке по томографу поставят, а в уважающих себя закусочных появятся ядерно-магнитные резонаторы. Но, тем не менее, трудится в госпитале Принстон-Плейнсборо доктор Грегори Хаус, мастер диагностики и корифей оригинального жанра нестандартного мышления. И не он один, небось в каждой больнице есть свой диагност. В Соединенных Штатах, у нас, в далекой Австралии… Прогресс прогрессом, а мозги мозгами.

Китайские лекари тысячелетиями обходились без томографов и ультразвука. Щупали у пациентов в трех десятках мест пульс, пробовали на вкус их мочу, рассматривали ногти и ставили диагнозы. Вроде как правильные, а может, просто в Китае не принято на врачей жаловаться и вообще сор из избы выносить. Скрытные они, китайцы, непонятные.

Да, кстати, к трудным или сложным диагностическим случаям не относятся люди с усталыми от тоски глазами, годами, нет — десятилетиями умирающие от неведомой болезни, перед которой наука пасует, да все никак не могущие умереть. Они просто никак не дойдут до психиатра. О, психиатры умеют излечивать болезни, от которых безуспешно лечатся годами! Причем все эти болезни, с их совершенно разной симптоматикой, но одинаковым для всех предчувствием грядущего конца, прекрасно излечиваются одними и теми же препаратами, такими, например, как галоперидол…

Отделение острых хирургических заболеваний печени и поджелудочной железы. Вторник. Десять часов утра. Разгар рабочего процесса, жизнь бурлит.

У входа в отделение чьи-то родственники осаждают заведующую отделением Анастасию Даниловну. Родственники (двое мужчин и одна женщина) хорошо одеты, упакованы ювелирными изделиями на сумму, равную годовому бюджету небольшой африканской страны, и очень уверены в себе, то есть — самоуверенны до невозможности. Анастасия Даниловна прерывает рассказы о всепроникающих связях и неограниченных возможностях:

— Советую перейти к сути дела. Общение с вами приносит мне истинное удовольствие, но, к сожалению, я очень занята. Итак, чего вы хотите?

— Чтобы операцию моему брату делал самый лучший хирург! — восклицает старший из мужчин. — На другого мы не согласны!

Второй мужчина кивает. Женщина прикладывает к глазам сильно надушенный платочек и всхлипывает.

— У вас есть на примете подходящая кандидатура? — интересуется Анастасия Даниловна.

— Нет, — родственники дружно качают головой. — Но нам нужен лучший хирург! Нам нужна стопроцентная гарантия успеха!

— В таком случае заберите его отсюда, — спокойным тоном советует Анастасия Даниловна. — В нашем деле стопроцентных гарантий никто не дает. Разве что какие-нибудь шарлатаны. А шансы вашего брата где-то сорок на шестьдесят. Сорок процентов за то, что все закончится хорошо.

— А шестьдесят?

Старший из мужчин то ли наигранно, то ли всерьез хватается правой рукой за сердце. Перстни на его пальцах переливчато отражают свет потолочной лампы.

Анастасия Даниловна вздыхает.

— Оперируйте, — тихо говорит женщина. — Будь что будет. У вас, наверное, все хирурги хорошие…

— Та-да-да-дам! — вырывается из распахнувшейся двери неуместно радостный вопль. — Та-да-да… Извините, Анастасия Даниловна.

— В чем дело, Максим Павлович? — хмурится заведующая отделением.

Анастасия Даниловна чуть ли не вдвое ниже высоченного доктора Коростылевского и гораздо уже в плечах, но кажется, что это она нависает над ним, а не наоборот.

Коростылевский заслуженно пользуется у коллег и пациентов репутацией хорошего врача и удачливого хирурга, но заведующей отделением не совсем по нутру его мальчишество.

— Озорицкая пожелали выписаться! — рот Коростылевского растягивается до ушей в лучезарнейшей из улыбок. — Срочно! Сегодня! Выписка уже готова! Осталось только вашу подпись…

Коростылевский поднимает левую руку с зажатым в ней листом бумаги.

— Если ничто не помешает — прооперируем завтра, — говорит Анастасия Даниловна родственникам, берет у Коростылевского выписку и идет в отделение, возмущаясь на ходу: — Максим Павлович, вы что, с ума сошли? Что значит «осталось только вашу подпись»? Сколько лет вы у нас работаете?

— Шестой год.

— И еще не усвоили порядок выписки? Решение принимается после совместного осмотра заведующей… Мы сегодня смотрели ее? Может, я забыла?

— Ну это же Озорицкая, Анастасия Даниловна…