Склонен к побегу

Хотя и все предприятие было сложным и рискованным, но старт был наиболее трудным. Я намеревался вплоть до нейтральных вод (22 километра) плыть с не надутым матрацем и все вещи нести на себе — для большей конспирации. Для этой цели я еще в спецбольнице связал себе большую сетку с очень длинными ручками, которые я мог надеть себе на шею. В эту сетку я положу матрац, парус, одежду и продукты питания. Мачту в разобранном виде я тоже прикреплю у себя на животе. Шерстяную рубашку для согревания тела во время заплыва я решил использовать старую, ее надо было только заштопать и утеплить за счет шерстяных кальсон.

Путем экономии зарплаты и продажи пайков, которые мне давали в столовой на выходные дни, и прибавив к этому еще 69 рублей, которые, наконец, прислало мне Крымское УКГБ за мои вещи, я скопил к лету 1977 года около 200 рублей. Это не считая тех денег, которые ушли на покупку снаряжения. Я купил надувной матрац, маску, трубку, часы и чулки. Я сделал мачту и парус и сшил себе легкую одежду, которую намеревался взять с собой в заплыв. Я помнил, что если бы в 1963 году, в Батуми,

у меня с собой была одежда, то никто бы меня не арестовал. Теперь я знал, что одежда пригодится мне в любом случае: достигну я турецких берегов или нет, ибо нигде никто меня не ждал. Моя одежда состояла из синих сатиновых брюк, тонкой батистовой рубашки и кедов. Я заштопал и утеплил свою шерстяную рубашку и я сшил вручную кепку с длинным козырьком от солнца. Плавки я тоже сшил сам и сделал на них специальные петли для крепления капроновых чулок. По моему эскизу в мастерской мне сделали герметичный корпус из оргстекла для моих часов, копию того корпуса, которым я пользовался до тюрьмы.

На этом техническая сторона подготовки к побегу была закончена и я ждал только лета, чтобы приступить к практическому его выполнению. В начале лета я уволился из столовой, сказав директору, что нашел работу по специальности. Перед отъездом на Черное море я купил дешевый билет и пошел на литературный концерт Эдуарда Белецкого и Владимира Ларионова. 10 лет назад никто в СССР не читал Есенина лучше Белецкого, а Блока — лучше Ларионова. Теперь их силы иссякли. «Как же постарел я сам, — думал я, глядя на своих любимых артистов, — если они оба не были в концлагере, а за 10 лет стали стариками!»

В концертном зале я встретил Лиду Филатову, которая внешне мало изменилась. В театре она была одна. Мы несколько раз проходили близко друг от друга, встречались глазами, но она так и не поздоровалась со мной.

Глава 53. Начало работы над книгой

Мои надежды на то, что я жил в СССР временно, до ближайшего лета, не оправдались. Собранных за год денег хватило только на лечение в Сочи. Когда же я переехал из Сочи в Коктебель, чтобы там попытаться вернуть себе спортивную форму пловца, мой кошелек был уже пуст. Некоторое время я все же тренировался в плавании, живя за счет сбора на пляжах Кара-Дага и сдачи на приемные пункты стеклянных бутылок. Но скоро начались дожди, отдыхающие перестали ходить на дальние пляжи и мои заработки прекратились. Пришлось возвращаться в Ленинград. С отвращением, с тяжелым сердцем я возвратился туда, где не хотел жить: в коммунальную квартиру с очередями в туалет, к работе грузчиком.

«Что мне теперь делать? — думал я. — Чем заменить ту цель, которая только и поддерживала во мне моральные и физические силы, цель, благо даря которой я жил?» На мгновение мелькнула мысль: начать действовать, как народный мститель: поехать в Днепропетровск и уничтожить Бочковскую или ее сына. Но я сразу отказался от этого плана: слишком мелко для меня. Кроме того, об этом мало кто узнает, а узкому кругу коммунисты объяснят по-своему, мол «убийство на почве умопомрачения», и многие поверят.

Следующей мыслью была идея книги. Первоначально я собирался писать книгу на Западе, после осуществления своего побега. Я знал на опыте, что в условиях несвободы инстинкт самосохранения не позволит мне доверить бумаге все то, что было в моей голове. Но мысль о том, что в крайнем случае, если я сам не попаду на Запад, то хоть моя книга попадет туда, все же заставила меня приступить к ее написанию. Написать книгу — а там будет видно, что с ней делать: или возьму с собой в побег на следующее лето, или передам кому-нибудь для пересылки на Запад.

Я начал писать свою книгу, когда после короткого периода сбора грибов в лесу и продажи их на рынке, я снова поступил на работу грузчиком.