Скобелев: исторический портрет

Чрезвычайно интересен анализ Скобелевым англо-русских отношений и внутриполитической обстановки в Англии во время оккупации Адрианополя, когда он подал по начальству записку с обзором этих вопросов. После рассмотрения укреплений Константинополя и состояния вооруженных сил Турции он заключал, что русская дипломатия должна активнее использовать такой решающий в сложившихся условиях факт, как присутствие под стенами турецкой столицы сильной, готовой к бою русской армии: «… в настоящую минуту между нами и Константинополем нет серьезных преград. Это сознают наши враги. Действующая армия в Адрианополе как Дамоклов меч висит над ними». Турки, по словам Скобелева, крайне возмущены стремлением Англии навязать Порте свой протекторат или другую форму зависимости. «… Все высшие чиновники, с которыми я говорил, оскорблены за живое усиливающимся значением должностных лиц британского происхождения и вообще открыто выражают сомнение в пригодности их вести в бой турецких солдат, в особенности теперь», — высказывал свои наблюдения Скобелев. Он правильно считал, что Англия ставит перед собой противоречивую и потому недостижимую цель, стремясь одновременно и воскресить Турцию, и утвердить в ней свое господствующее влияние. Анализируя далее воздействие ближневосточных событий и состояния англо-русских отношений на настроения английской общественности, Скобелев сделал удивительный по своей прозорливости вывод о приближающемся падении лорда Биконсфилда в период его наивысшего, казалось бы, успеха, когда об этом и не догадывались дипломаты. «В английском обществе я не был более трех месяцев. Я был поражен переменами в воззрениях некоторых из них по существу. Стояние действующей армии под Адрианополем… имеет решающее значение в этой перемене. Английская дипломатия смотрит на это стояние как на доказательство политической мудрости нашего правительства". Оно «отчасти уже уничтожило плоды уступок, вырванных настойчивым умением английского премьера, и продолжает каждый день все более и более затруднять роль английского правительства». Это стояние, продолжал Скобелев, мешает, в частности, осуществлению английского плана расположения на Балканах турецких войск, которые должны были тем самым гарантировать раздел Болгарии на две части с границей по линии Балкан. Добившись на Берлинском конгрессе этого раздела, Дизраэли сам создал для Англии трудности, поставив ее перед необходимостью противиться неодолимому стремлению болгар к объединению. Это была не только реакционная, но и исторически нереальная цель. Преследуя ее, Дизраэли показал себя плохим стратегом, хотя и был хорошим тактиком. «Между тем эта-то уступка России главным образом и ставилась в заслугу лорду Биконсфилду, она была причиной того торжества и того бесконтрольного доверия нации, которыми до сих пор пользовался английский премьер…» Даже сами турки, как выяснил Скобелев, были против идеи Биконсфилда: «Весьма многознаменательно, что между турецкими генералами, с которыми я имел случай говорить, существует, по тем же причинам, крайнее предубеждение против целесообразности занятия турецкими войсками линии Балкан». И, наконец, Скобелев завершал свою записку анализом внутриполитической жизни Англии, позволившим ему поставить свой прогноз.

В отношении англичан к России он указывал на сменяющие друг друга периоды русофобства и русофильства и объяснял этот факт (не забудем, что это писалось в то время, когда многие в России всерьез думали, что вершителем судеб английской политики является королева): «Главная причина заключается в свойстве отношений двух попеременно господствующих партий вигов и ториев… внимательное изучение симптомов, указывающих на приближение того или другого настроения британской нации, более чем первостепенно важно при решении, как действовать с Англией в данный момент». Есть, по его мнению, основания «предполагать, что консервативная партия своими увлечениями как будто бы начинает быть в тягость общественному мнению страны. Недавняя речь г. Биконсфилда на банкете лорда-мэра впервые крайне сдержанна по отношению к России. Политическая характеристика талантливого премьера заключается главным образом в отсутствии твердых принципов… любя прежде всего власть, он в течение многолетней своей политической карьеры всегда был готов на самые крайние компромиссы. По мнению англичан, которых я видел, лорд Биконсфилд, ныне испробовав все средства втянуть свою страну в войну с Россией, окончательно убедился, что большинство страны войны не желает… Между тем турецкое бессилие… и патриотические демонстрации в Южной Болгарии… нанесли престижу консервативной партии значительный удар. Начинает прозревать убеждение, что соединение двух Болгарии неизбежно, что лучшее средство до крайности умалить значение русских интриг — это самой Англии способствовать удовлетворению стремлений болгарской народности в таких размерах, чтобы болгарам нечего было бы в будущем ждать от России…»