Скобелев: исторический портрет

Эпизод, рассказанный Анучиным, отражая ходившие в обществе слухи, позволяет в то же время допустить, что Скобелев совершал какие-то проступки «личного, нравственного свойства», обусловленные, скорее всего, его холостяцкой жизнью. Но едва ли это могло вызвать столь тяжкие обвинения и последствия. Основа обвинений была, безусловно, политическая: «слишком свободная критика правительства», демократизм, планы похода на Кашгар и т. п. Это то, что мы знаем из письма генерала Троцкого. Можно не сомневаться, что сверх этого Долгорукий добавил еще многое.

О чувствах и мыслях Скобелева, связанных с этим делом, говорит его письмо тетке графине Адлерберг от 20 мая 1878 г., хранящееся в вывезенном из России лондонском архиве князей Белосельских-Белозерских (потомков сестры Скобелева Надежды), опубликованное наряду со многими другими документами Н.Н.Кноррингом, единственным, кто использовал этот архив. «В минуту тяжких испытаний, — изливал душу Скобелев, — когда не думал вернуться живым, я всякий раз спрашивал себя, виноват ли я настолько, чтобы краснеть перед государем, и всякий раз совесть говорила мне, что нет… Я, наверное, делал ошибки, но ведь мне выпало на долю управлять более чем миллионного по числу жителей областью в 32 года. Да, наконец, теперь говорит за меня и время.

1. До сих пор, а я сдал область полтора года тому назад, не поступило на меня ни одного местного, ни контрольного начета.

2. Административное деление осталось без изменения.

3. Личный состав администрации, скажу это с гордостью, мной избранный, остался по сие время в главных своих представителях, почти без изменения и при генерале Абрамове.

4. Инспектировавший войска округа генерал Нотбек нашел их везде без исключения в блистательном состоянии. Это было в свое время доложено государю. Мне слишком больно оправдываться, не догадываясь до сих пор, в чем меня обвиняют…» Незаслуженная обида осталась в душе Скобелева вечной, незаживающей раной.

Теперь Скобелев оказался перед проблемой, как быть, что делать. Решение соответствовало его характеру и бьшо, как всегда, смелым и основанным на уверенности в своих силах. Если ему не дали ни дивизии, ни полка, то надо ехать на войну без назначения и участвовать в ней хотя бы нижним чином, а там его талант и отвага сами сделают дело, несмотря на происки завистников и интриганов. Так примерно он рассуждал. Так и поступил. Расчет оказался верным, и действительность даже превзошла его надежды. О мыслях и планах Скобелева в этот решающий момент его жизни говорит только один источник — воспоминания Н.Н.Врангеля. В беседе со Скобелевым он спросил:

«— А если тебе никакого назначения не дадут?

— Если! Не если, а наверное не дадут. Я сам, брат, возьму, что мне нужно. Поверь, ждать подачек не стану. Мы сами с усами.

Он, как известно, при переправе через Дунай так и сделал».

Помимо стремления принять участие в большой войне и этим быть полезным армии и родине, Скобелевым руководил и такой принципиальный мотив, как страстное желание бороться за свободу славянских народов, томившихся под диким в своей беспощадности османским игом. «…Как глубоко искренний и честный по характеру человек, Скобелев всеми силами своей души отдался тому освободительному движению, которое в 1876 г. (после подавления турками восстания болгар и последовавшей за ним грандиозной резни. — В.М.) распространилось в русском обществе и народе. Как и известный Аксаков, он был одним из самых горячих и сознательных представителей этого движения. Да, Скобелев был идеалистом в самом чистом значении этого слова. Никто так страстно не принимал к своему сердцу дело освобождения славян…» — писал автор той же парижской брошюры.

Появление в Дунайской армии молодого, со многими наградами генерала было встречено с настороженностью и недоброжелательством. Говорили, что карьеру он сделал не на настоящей войне, что свои награды он должен еще заслужить. Сначала Скобелеву удалось получить лишь временную должность начальника штаба Кавказской казачьей дивизии, которой командовал его отец. Пребывание в этой дивизии все же дало Скобелеву возможность провести небольшой, но важный, оперативного значения бой. Русские войска, выступившие из Румынии 12 апреля, шли тремя колоннами. Левая колонна генерал-лейтенанта Ф.Ф.Радецкого с дивизией Скобелева-первого в авангарде двигалась по направлению к городу Журжево. Ее движение могло быть задержано, если бы турки взорвали Барбошский железнодорожный мост через реку Серет. Нужно было во что бы то ни стало овладеть мостом в день объявления войны. Эту задачу выполнил отряд казаков под командой М.Д.Скобелева. Пройдя за сутки 100 верст, отряд захватил мост и обеспечил переправу войск.