Скоч (СИ)

Он успел. Заскочил в люк уже тронувшегося самолёта. И когда фашисты прижали Борю к утоптанной полосе взлётки, где ревел винтами взлетающий Дуглас на земле остался только один русский солдат. Остался, выполняя обещание: "Не потерять ни одного подчинённого".

Конечно, его учитель не верил в это обещание, но факт остаётся фактом. Отряд "Кутузовцы" не потерял ни одного солдата... только командир остался в зимнем лесу.

Оторваться от погони до рассвета Червонный так и не смог, хотя и продержался до полудня. Оставляя на снегу свою кровь и чужие трупы, он пробежал по сугробам километров шесть, и здесь решил дать свой последний бой.

Нож в рукаве, а шашки с раздавленным химическим взрывателем в солдатском сидоре, закопанном прямо под ногами. Детонация произойдёт через тридцать три секунды, а фашистские трусы еле ползут, источая миазмы страха и сомнения. Химический взрыватель - это тебе не часовой, может взорваться как раньше так и позже. Надо бы поторопить воистину осторожных арийцев.

Борис встаёт с поднятыми руками. Немцы дёргают стволами в его сторону, но все же не стреляют. На их лицах появляются улыбки. Безумный Русский сдаётся. Оглядев его повнимательнее фельдфебель с пистолетом, громко крикнул не поворачивая головы.

-Еr übergab! Еr wurde verwundet! (Он сдаётся! Он ранен!)

Тридцать секунд.

Один из егерей, детина огромного роста и абсолютно непомерного размаха плечей, больше похожий на шкаф, чем на человека обошёл Червонного по кругу и поудобнее перехватил винтовку, явно намереваясь оглушить его прикладом по первой команде. Второй остался метрах в четырёх, взяв Бориса на мушку и положив палец на защитную скобу. Тоже здоровый черт, но этот все же человеческих размеров, хоть и покрупнее диверсанта. Специально их, что ли подбирали? - подумал капитан.

Двадцать пять секунд.

- Рюки верх! - С сильным акцентом произнёс фельдфебель, сделав соответствующий жест пистолетом. - Оруж'е?

- Есть! - Согласился капитан.

Немцы дернулись и внимательно уставились на него, сжимая оружие до белых пятен на пальцах.

Двадцать секунд.

- Тиха-тиха. - Через секунду скомандовал чуть расслабившийся немецкий командир.

Медленно и плавно Борис опустил левую руку и вынул из кармана свой последний патрон. Удивленный фашист вгляделся в лакированный цилиндрик и осклабился в понимающей улыбке. Опытный егерь знал, для чего Русские солдаты берегут последний патрон. И как жалко, что редко доводилось им вместо последнего патрона использовать последнюю гранату. Но ничего у русских ещё будет много "лимонок". Пройдёт всего сорок лет и армии Пакистана и Афганистана издадут приказ, "Шурави в плен не брать".

Семнадцать секунд.

- Kamerad will Leben? (товарищ хочет жить?) - гнусненько пролаял фельдфебель подняв над головой руку с патроном.

Бой!

Правая рука русского падает вниз, а левая мгновенно сжимается на пистолете фельдфебеля. Продолжая свой рывок кулак с пистолетом вминается в живот фашиста, а правая кисть Бориса выпускает из пальцев зарукавный нож. Стальная рыбка устремляется к дальнему немцу, под хруст вывихнутых из суставов пальцев фельдфебеля. Нож обязан, вонзится в глаз самого дальнего противника, только мгновенная смерть даст шансы, что он не выстрелит. Обжатый со всех сторон пистолет, не выстрелив выбил дыхание из груди командира и по кругу пошёл в голову стоящего за спиной Червонного гиганта. Детинушка только начал перехватывать приклад, что бы успокоить бешенного Русского, но ударить не успел. Ему бы закричать, что бы предупредить сослуживцев, а так... умер молча. Рукоять пистолета проломила висок массивного черепа, сантиметра на два вдавившись внутрь. На снег брызнуло красным. Разворот обратно, и вертикальный мах окровавленной рукоятью, оставляет глубокую вмятину в затылке фельдфебеля. Не зря его учили старшие товарищи в колонии Макаренко, круговые удары действительно выручили маленького Борю в бою один в соотношении к двенад... к трём. Последний фриц молча падает в сугроб.

Пятнадцать секунд.

Одинокий Русский в рваном маскхалате стоит над тремя трупами фашистов. Он ранен, загнан в угол и безумно устал. Дальний, так и не выстреливший фриц лежит на спине, уставившись в небо, ушедшей в глазницу по самую гарду рукоятью советского ножа. Фельдфебель упал лицом на валенок Червонного, а здоровяк, с разломленным черепом подергиваясь, заливает снег ярко красной кровью. Пистолет в намертво зажатой руке так и не выстрелил, сохранив бесценную тишину. Но зато рассек затвором кожу на пальце.

Одним движением содрать с егеря ранец и обтереть окровавленный пистолет о его же форму. Осталось ещё примерно, четырнадцать секунд. Он успевает. На морозе кислота действует медленнее.