Утром она тщательно выщипывала себе брови. Выщипывала, будто у нее сколько угодно времени. После душа она приготовила себе тост с мармеладом, апельсиновый сок и кофе. Выбрала один из двух или трех дюжин костюмов, висящих у нее в шкафу. Выбор не отнял много времени. Во многих отношениях все костюмы были так похожи, так одинаковы. Она отправилась в офис. Села за свой стол из красного дерева. Время от времени она поднимала телефонную трубку и отвечала на звонки или звонила сама. Отвечая на звонок, она говорит просто: да. Да, ровный и почти лишенный выражения звук служил запросом, линией связи, едва раздвигавшей ее тонкие губы. У белого телефона восемь кнопок. Одна из кнопок, стоило ее нажать, мгновенно доносила до уха слегка встревоженный голос ее секретарши. Она вовсе не считала источаемые ее секретаршей тревогу и неуверенность неприемлемыми. На свою секретаршу она могла положиться. В случае надобности она всегда может попросить ее на час задержаться. Хотя она часто выходит вместе со своей секретаршей, ей никогда, даже в проливной дождь, не приходит в голову предложить подвезти секретаршу на такси. Причиной тому служит не бессердечие, а просто безразличие.
43
Уайтхед весьма удачно заметил, что даже совершенству не снести скуки бесконечного повторения. Я осознаю, что наши жизни полны повторений. Тем не менее она ухитряется, хотя с виду так не кажется, отгораживаться от привычного. Ничто из того, что она делает, не кажется ей повторением.
146
В пять она спустилась на лифте в холл. В лифте она никого больше не заметила. Она дошла до угла и поймала такси. Сообщила своим отрывистым голосом таксисту, куда в точности хочет попасть. Она была в полном неведении, что может происходить у него в мозгу… ее не интересовали его мысли, его длинное славянское имя или его затылок. Она скользнула взглядом по счетчику. Дала скромные чаевые. Она вошла в бар, не поздоровавшись со мной, хотя меня и трудно было не заметить. Выбрала столик по соседству с окном. Заказала выпивку, потом вторую. Она на удивление сильно сжимала в руке бокал. Она испытывала хрупкость, совершенство стекла и изумилась, когда оно треснуло у нее в руке. Это случается не так уж редко, сказал мне потом бармен. Она обмотала порезанную ладонь носовым платком и смотрела, как, смахнув со столика осколки стекла, бармен его вытирает. Она проследовала мимо меня, не сказав до свидания.
36
Я смотрел, как бармен протирает еще не разбитые бокалы и с определенным изяществом наливает и смешивает напитки, все время наблюдая за людьми в баре. В его глазах отражалось по меньшей мере двадцать лет наблюдения за людьми.