Сколько стоит издать букварь

   Конечно, не дооценил, – улыбнулась я про себя. Знал бы ты, с какими элементами мне приходится водить знакомства по роду своей деятельности.

   Вернувшись домой, я внимательно изучила досье Грумова.

   Бывший комсомольский работник, звезд с неба не хватал, так, подай, принеси в комсомольской иерархии. Во время перестройки сумел втереться в доверие к либералам, потом переметнулся к коммунистам, потом снова к либералам. От этой партии он и вошел в парламент в первый раз. Потом переметнулся к единороссам, потом в сельскохозяйственную партию. Ему было по барабану, в какой партии состоять, лишь бы от кормушки не отлучили. И ведь везде добивался депутатского мандата. Скользкий тип. Что ж, придется просить помощи у Скоробогатова. Его ребятишки умеют развязывать языки. Конечно, методы у них, можно сказать, средневековые, но этот деятель того заслуживает.

   Сразу связаться с Валерием мне не удалось. Его не было в городе. Но я попросила секретаря передать, что я звонила. Через два дня он мне позвонил.

– Что случилось, Валентина Георгиевна. Вас снова бандиты преследуют, – спросил он, – и их нужно срочно приструнить.

– Нет, дело серьезнее.

– Я Вас умоляю, дорогая Валентина, что может быть важнее Вашей безопасности, – я чувствовала, что он улыбается, произнося эти слова. – Но я к Вашим услугам.

   Мы договорились встретиться у него в офисе. Я приехала довольно быстро, он меня ждал.

– Рассказывайте, что случилось, – нетерпеливо произнес он.

– Вы помните детектива, который помогал мне в Вашем деле?

– Конечно помню, хотя знаком с ним не был.

– Так вот, несколько месяцев назад его убили. Мы долго вели поиски убийцы и наконец вышли на предполагаемого заказчика. Но официально мы ему ничего не можем предъявить. Сейчас я Вам расскажу предысторию этого преступления, а Вы решите, поможете мне, или нет. И я рассказала все, что узнала от Грача.

   Скоробогатов долго молчал.

– Да, то за что нас сажали в девяностые детские игры по сравнению с тем, что творили эти так называемые, слуги народа. Ты хочешь, чтобы мои ребята прессанули этого депутата.

– Именно этого я и хочу. Он должен выложить все и про убийцу, и про тот взрыв, когда пострадало столько невинных людей.

– Ну что ж. Если он что-то знает, то это будем знать и мы. Как его найти?

   Я передала ему все данные на Грумова.

– Присутствовать будешь, или статьи боишься.

– В данном случае, не боюсь. И присутствовать буду.

– Хорошо. Ловлю на слове. Потом не говори, что крови боишься.

– Не скажу. Жду Вашего звонка.

– Валентина Георгиевна, а Вы не находите, что нам пора уже перейти на ты. В наших кругах друг другу не выкают. А Вы, похоже, скоро станете членом нашего круга. Скоробогатов смотрел на меня с улыбкой и ждал ответа.

– На ты мы можем перейти, но членом вашего круга я никогда не буду.

– Ой, не зарекайтесь. От сумы да от тюрьмы, сами знаете что.

– Умеешь ты успокоить, господин Скоробогатов. До свидания. Жду известий.

– Целую ручки, – услышала я, выходя из кабинета.

   Вот тип. Знаю, что бандит, а все равно он мне чем-то нравится. Может быть тем, что не строит из себя нового русского, и не стыдится своего прошлого. Он отбыл срок от звонка до звонка и как говориться, чист перед законом.

   Через неделю позвонил Скоробогатов и сказал: – Приезжай в субботу в мой загородный дом. Дорогу, надеюсь, не забыла?

   Я еле дождалась назначенного дня и с утра отправилась в загородный поселок, где жил Валерий. Он встретил меня у ворот.

– Готова присутствовать при допросе?

   Я кивнула. Тогда пойдем. Мы вошли в дом. Тебе нужно переодеться.

– Это еще зачем?

– А чтобы ты потом не подбирала себе статью УК РСФСР, по которой тебя будут судить за похищение человека и применение к нему недозволенных методов дознания. Он протянул мне сапоги сорок какого-то размера, бесформенный плащ и черный шлем с прорезями для глаз. Потом протянул микрофон с какой то коробочкой.

– Говорить будешь в этот микрофон.

– Зачем?

– Потом поймешь. Пошли.

   Он тоже натянул на голову такой же шлем, и мы спустились в подвал. Там уже находились его бойцы со скрытыми лицами, а посередине комнаты на стуле сидел связанный человек. Глаза его испуганно метались с одного на другого, но сказать он ничего не мог. Рот был заклеен скотчем.

– Знакомьтесь, Грумов Андрей Степанович, собственной персоной. Де-юре депутат государственной думы, де-факто, преступник, по которому виселица плачет. Итак, Андрей Степанович. Перед Вами стоит Ваш палач, – и Валерий кивнул на меня. – Сохранить Вам жизнь, или казнить прямо сейчас решать будет он. И его решение будет зависеть от Ваших ответов на поставленные им вопросы. Вам все ясно?

   Грумов испуганно кивнул.

– Кричать не советую. Здесь стопроцентная шумоизоляция. Приступайте, коллега, – обратился Валерий ко мне.

– Первый вопрос, – произнесла я и не узнала свой голос. – Кто и по чьему указанию убил детектива Смолянинова.

– Я не знаю, – пролепетал Грумов.

– Вы видимо не поняли, о чем Вам только что сказал мой коллега. Ответ, не знаю, здесь не принимается. Приступайте, ребята.