Сколько стоит корона (СИ)

Эйрих выбрал не худшее место для стоянки -- холм проще охранять и легче контролировать, чем опушку леса. Вот только это правило действовало с врагом снаружи. Сейчас же враг притаился изнутри.

Распорядок Большой охоты он знал наизусть. Сейчас, спустя час-полтора, когда окончательно сядет солнце, перед королевским шатром разведут огромные костры и, когда от их пламени станет светло как днем, начнется турнир Большой охоты. Никаких копейных сшибок -- только пешие поединки на мечах. Смерти в этот турнир не приветствуются -- в отличие от тяжелых ранений. Так что рыцари как следует покажут себя, попробуют урвать немного славы, а милорды подзаработают на ставках. Во время турнира король будет в наибольшей безопасности -- нет ничего проще, чем окружить его тенями на всякий случай, а толпа знати послужит дополнительной охраной. После будет пир -- за него тоже можно быть спокойным. Сон короля будут стеречь уже другие тени, отдохнувшие за время дневного сна в отдельной карете. Но вот следующее утро станет серьезным испытанием. Лес представляет собой отличное место для подлого удара. Лошадь может понести, дерево случайно обрушится от порыва ветра или магии, лучник промахнется и попадет не в оленя, а в короля...

"Довольно", -- оборвал сам себя Дойл. Не стоило тратить время и силы на выдумывание кошмаров. Что бы ни произошло, он сумеет взять это под контроль. В конце концов, он берег жизнь своего брата пять лет -- с того момента, как окончилась война. Он предотвращал даже те удары, предвидеть которые было невозможно. А в этот раз он настороже -- и пусть двадцать ведьм готовят заговор, он сумет его раскрыть.

С этими мыслями он, пробормотав вслух несколько проклятий, поднялся на ноги и крикнул Джилу -- тот понятливо притащил доспехи и помог одеться. Разумеется, в турнире Дойл участвовать не собирался -- хотя бы потому что Эйрих категорически запрещал ему "так собой рисковать". Раньше он злился, но давно уже привык и достаточно равнодушно наблюдал за тем, как ловко (или, наоборот, бездарно) сражаются другие.

Костры в человеческий рост уже разгорелись жарко, для короля и тех, кого он пожелал бы приблизить к себе, соорудили невысокую трибуну. Остальным предстояло стоять. Эйриха еще не было, но Дойл не стал его ждать, прошел к трибуне и сел с краю -- и тут же встретился взглядом со стоящей напротив леди Харроу. Мелькнула нездоровая мысль позвать ее к себе, но он, разумеется, отбросил ее и просто наклонил голову, обозначая, что видит ее. В ответ она сделала неглубокий реверанс.

Эйрих явился ровно в тот момент, когда горны возвестили начало ночи. Как и все мужчины, он был в доспехах -- только сияюще-золотых.

 -- Во имя Всевышнего и во славу природе, -- произнес он, поднявшись на трибуну, -- мы собрались здесь. От каждого из моих подданных сегодня я требую клятвы. Клянетесь ли вы в том, что сердца ваши чисты от обиды, злобы, зависти и ревности?

Среди придворных прошло шумное: "Клянусь".

Дойл повторил его вместе со всеми, хотя и сомневался, что старая традиция действительно заставит ведьму или заговорщика избавиться от своих порочных мыслей.

 -- Да пребудет с нами Всевышний, -- Эйрих сел на свое место, и снова затрубили трубы и загудели рожки.

Дойл перевел взгляд на леди Харроу -- наблюдать за ней было куда приятней, чем слушать бестолковую болтовню герольда или смотреть, как между кострами ковыляют похожие на двух слепых кутят отважные рыцари Стении.

 -- Кажется, -- шепнул он брату, -- что это у них ноги разной длины, а не у меня.

 -- Зато мала вероятность того, что они осквернят праздник Большой охоты и перережут друг другу глотки, -- отозвался Эйрих. За бряцаньем мечей и доспехов и за треском костров едва ли кто-то смог бы услышать их разговор.

Кто одержал победу, Дойл не знал: на его взгляд, обоих следовало лишить рыцарского звания и выпороть вожжами. Зато леди Харроу следила за боем с невероятным напряжением, даже один раз поднесла ладонь к губам.

Вторая пара смотрелась чуть лучше -- они не пытались наступить на ноги сами себе и изредка делали правильные ученические выпады, а один из них -- с красно-синим плюмажем -- даже сносно держал щит.

Но в целом на приличных бойцов они не тянули.

 -- Вот к чему приводит мирная жизнь, -- пробормотал Дойл себе под нос и вернулся к наблюдению за леди Харроу, значительно более увлекательному занятию.

Даже издалека было видно, как меняются эмоции на ее лице: от страха к облегчению, от испуга к радости. Когда красно-синий плюмаж ударом щита повалил своего соперника на землю и выбил у него из рук меч, она, кажется, кричала вместе со всеми.

А потом на вытоптанную площадку вышел огромного роста рыцарь в черных доспехах, снял глухой шлем и пророкотал:

 -- Во имя Всевышнего я, милорд Кэнт, вызываю на бой отважного рыцаря, который не боится сразиться со мной.