Сколько стоит любовь? (СИ)

Операционная располагалась на третьем этаже, куда мы спустились на бесшумном просторном лифте. Вдоль стен коридора стояли удобные стулья для ожидающих. Рома подошёл к нужной двери и присел. Я села рядом и сжала его ладонь своей. Я искренне хотела помочь ему пережить сегодняшний день. Показать, что он может на меня рассчитывать, и я буду рядом с ним, что бы ни случилось. Я хотела, чтобы он почувствовал мою любовь. И пусть, я пока не произнесла вслух этих заветных слов (а я обязательно это сделаю), он должен чувствовать, что его чувства взаимны.

Вдруг двери с табличкой «Не входить. Идёт операция» резко открылись и оттуда вышел доктор, с которым мы познакомились в палате Марины.

— Герман Михайлович! — вскочил взволнованный Роман и я поднялась следом.

Мужчина медленно, уставшим шагом, подошёл к нам. Он снял медицинскую шапочку, под которой показалась негустая седая растительность, абсолютно мокрая от пота. Снял медицинскую маску и протёр ей лоб. Тяжело вздохнул и посмотрел на нас. Мы замерли. Рома сильнее сжал мою руку, в панике ожидая вердикта врача. Герман Михайлович устало вздохнул и улыбнулся. Кажется в этот миг моё сердце колотилось, как у спринтера!

— Всё хорошо! Операция прошла успешно. Прогнозы самые благоприятные!

Рома зажал кулаком рот. Его распирали ликование и радость. Слезы облегчения стояли в красивых глазах любимого мужчины. Он повернулся к врачу, крепко пожал «золотые» руки хирурга и, не сдерживая эмоций, сграбастал того в удушающие объятия. Я стояла и улыбалась сквозь слёзы, радуясь за благополучный исход. Теперь Рома свободен, а Марина будет ходить! Герман Михайлович похлопал Рому по спине, как бы прося: «Отпусти уже, задушишь» и Рома выпустил несчастного хирурга из своего захвата.

— Спасибо, Вам огромное! Если бы не Вы! Мы бы…мы… — Рома не мог подобрать слов. Но его взгляд, обращённый к их спасителю, говорил за него.

— Хорошо то, что хорошо кончается, Роман Борисович. Вы с сестрой проделали большую работу и преодолели долгий путь. Вы это заслужили. Ну, а мы врачи, всего лишь, помогли организму и подправили ему шестерёнки. — сказал с улыбкой Герман Михайлович и, уже более серьёзным тоном, добавил — Теперь, у неё впереди тяжелый период восстановления и реабилитации. Надеюсь, она не останется без поддержки? — спросил Рому, с намеком косясь, почему-то на меня. Мы с Ромой синхронно покачали головами в отрицательном жесте. Он что, совсем? Что значит оставить?! — Вот и славно! — прочёл хирург ответ по нашим недовольным лицам. — Можете навестить её через час. Но на пять минут, не больше! — и с этими словами, он прошёл мимо нас куда-то вглубь коридора.

Мы стояли, держась за руки, и смотрели друг на друга со счастливыми улыбками на лицах. Рома не выдержал, переполняющих его эмоций, и закружил меня прямо в стенах больницы. Лишь чудом, я не заверещала от шока и неожиданности, но всё-таки сумела сохранить строгий вид и пригрозила ему пальцем, когда он поставил меня на пол. Рома улыбался, как мальчишка. Его глаза искрились весельем, а он весь светился от счастья. Я даже не представляю, какой груз ответственности только-что свалился с его плеч!

— Поехали! Мы идём в ресторан, праздновать! — провозгласил Рома и потянул меня за собой к выходу.

— Подожди, торопыга! Марина скоро очнется, а мы в ресторане в это время сидеть будем? — включила я строгую мамочку. — Давай сходим сейчас в кафе, нам обоим не повредит перекусить, а после вернёмся к Маришке. Вечером, если ещё будут силы отметим, как и ты хотел, в ресторане. Мне, всё равно, нужно попасть домой — переодеться. Рома согласно кивнул и, обнимая меня за плечи, повёл к выходу.

31. Роман

Меня переполняли эмоции! Было ощущение, словно моё тело вибрировало от покинувшего его напряжения. Счастье и радость за сестру пузырились во мне, как игристое шампанское, того и гляди пробку сорвёт! Я был согласен «потечь крышей» или еще как-то тронуться умом, если это потребовалось бы в обмен на чудо, которого мы с сестрой так ждали.

Спасибо моей Маргаритке за её поддержку. Она тоже очень переживала за Марину, хотя они и были знакомы без году неделя. Рита импонировала мне своей открытостью и честностью. Может она резковата в суждениях, но это её ничуть не портило. Наоборот, будь она безвольной, ведомой куклой, хоть и очень красивой, я не залип бы ней, так как сейчас. Молодая, уверенная в себе женщина, знающая чего она хочет от жизни, добрая, честная (да, я повторяюсь), ей не чужды сопереживание и бескорыстие. И это всё — МОЯ Рита! Кажется, я могу бесконечно петь оду в её честь.