Сколько стоит счастье?

Мальчик послушно ушел в дом через пять минут появился чисто вымытый, с аккуратно расчесанными приглаженными волосами. Шагали они молча – сколько ни пытался отец расшевелить сына, ответом ему было только «да» или «нет». Так они дошли до берега, и полицейский невольно погрузился в воспоминания – здесь однажды потерпел крушение катер, там шхуна застряла в камышах, и ему пришлось пуститься за ней вброд: он чуть не по горло увяз в трясине и едва не утонул. А что, если сбегать сейчас домой и принести сюда старые просмоленные лодочки с оцинкованным килем? Можно направить их к западному берегу, ветер отличный, лучше и пожелать трудно.

– Нет, – сказал мальчик.

Они опять долго шли молча. Вдруг полицейский спросил:

– Скажи мне, в каком месте ты вытащил из воды мальчика в красном комбинезоне?

– Какого мальчика?

– Маленького мальчика, который упал в полынью. Если я не ошибаюсь, это как будто было прошлой зимой?

– Ах, вот ты о чем! Это случилось задолго до рождества. Вон там, посередине южного затона.

Полицейский взглянул на сына. Втайне он очень гордился этим отважным поступком, возможно преувеличивая его значение, но теперь воспоминание словно подернулось тенью. Неужели сын все выдумал? Ведь спросил: какого мальчика? Он уже не помнил о своем геройском поступке, который так красочно описал отцу, когда явился домой весь мокрый, как щенок, которого вытащили из воды, дрожащий, закоченевший, без коньков – они остались на берегу озера, и потом их так и не нашли. Возможно, он все сочинил, чтобы замести следы собственного ротозейства? При мысли об этом у полицейского вырвался стон. Пройдя еще несколько шагов, он спросил:

– Скажи, ты был один, когда спасал того мальчика в красном комбинезоне?

– Один? – переспросил сын. – Почему один, на озере была масса народу, то есть, я хотел сказать, на большом озере.

– А на южном затоне, кроме вас двоих, стало быть, никого не было?

– Там было еще несколько малышей.

– А где был Сигги? Разве вы не вместе тогда катались?

– Вообще-то вместе, но в тот момент он был на большом озере.

–  что же сталось с тем малышом в красном комбинезоне?

– Он пошел к себе домой.

– А где он живет?

– Я не знаю.

– Он пошел один?

– Нет, с ним был еще один маленький мальчик, они пошли вместе. Потом их догнала какая-то машина, и они уехали.

– И никто из твоих товарищей так ничего и не узнал об этом?

– Нет.

– Плохо.

Они уже обошли вокруг озера и возвращались домой, как вдруг навстречу им выскочил мальчик на подростковом велосипеде. Это был Сигги. Описав широкую дугу, он остановился рядом с ними. Полицейский тоже остановился, а сын его пошел дальше.

– Куда же ты? Почему ты не на велосипеде? – закричал Сигги и поехал за ним вдогонку. – Что с тобой? Ты на меня за что-нибудь дуешься?

Мальчик отвернулся.

– Проезжай, – попросил он. – Проезжай своей дорогой.

– Да ты что, сдурел, что ли? – спросил Сигги и повернулся к полицейскому. – Вы что-нибудь понимаете? Что я ему такого сделал?

– Не обращай внимания, – сказал полицейский. – Я вижу, у тебя новый велосипед?

– Ну да, – сказал Сигги. – Потому я и продал ему весной свой старый. Но он почему-то почти не катается на нем. Машина, конечно, далеко не первоклассная, но починить ее пара пустяков. К тому же он достался ему чуть ли не даром.

– И сколько же ты запросил с него за свой велосипед?

– Тысячу крон, вернее, тысячу крон с десятипроцентной скидкой. Я уступил ему десять процентов, потому что у велосипеда лопнули обе шины.

Полицейский схватил сына за руку. Они быстро пошли прочь, и с каждым шагом он все крепче сжимал руку мальчика.

– Ты украл эту тысячу крон… – Ou стиснул зубы. – Ты украл эту тысячу крон, а па скидку накупил конфет. Может, скажешь еще, что этот твой незнакомец дал тебе тысячу крон?

– Да, – сказал мальчик. – Он дал мне тысячу крон, но это совершенно невероятно, вот я и сказал тебе, что он дал мне всего лишь сотню.

Войдя в дом, полицейский выпустил руку сына и взглянул ему в лицо. Мальчик был бледен как полотно, губы дрожали. Отец заперся в своей спальне и до утра не выходил оттуда, и весь день и всю ночь дом не подавал никаких признаков жизни, только где-то за стеной слышался глухой безутешный плач.

В понедельник утром полицейский позвонил директору учреждения, в котором работал мальчик, и попросил освободить сына от его обязанностей. Потом он зашел в банк и уплатил кассирше тысячу крон.

Наступила зима, снова начались занятия в школе, но после всего случившегося мальчика как будто подменили. Он почти не общался с товарищами, подолгу сидел в гостиной за книгами, только вот по его отметкам этого не чувствовалось. Заброшенный велосипед валялся в подвале. Отец с сыном больше не гуляли вместе, и лишь изредка матери удавалось вытащить мальчика с собой на улицу. Даже кино потеряло для него свою прелесть. Лишившись отцовского доверия, мальчик словно бы остался без внутреннего стержня, был смят и раздавлен.