Сколько цветов у неба?

Вика все чаще оставалась ночевать у Егора. Он продолжал ее встречать, а она, садясь в машину, решала, едет домой к себе или к нему. И так получалось, что заворачивать к нему было лучше. Потому что сны, да. А с Егором не страшно. К Егору можно прижаться и ничего не бояться. С Егором сны начали меняться. Самое главное, они стали приходить реже. И если снились, то уже не такие страшные, потому что Род в них боялся Егора. Теперь Вика реже видела кошмары и быстрее успокаивалась. Как только становилось по-настоящему страшно и Вика кричала Роду: «Нет!» – сразу же слышалось: «Все хорошо, это просто сон. Все хорошо». И Род начинал таять.

Иногда Вика просыпалась и лежала с открытыми глазами, глядя в темноту, чувствуя рядом Егора, обнимая его. Но все чаще не просыпалась. Достаточно было его голоса, прикосновения, чтобы прогнать все плохое и начать видеть другой, хороший сон.

Егор никогда не задавал ей вопросов про прошлое и шрам. Вика была ему за это благодарна. В один из дней она все рассказала сама.

Это был ее выходной, и снова шел дождь, как в их первую ночь. Только на этот раз дождь сентябрьский, казавшийся в сумерках грустным и унылым.

Егор безуспешно пытался привести в порядок комнату, которая одновременно была мастерской. Из-за присутствия Вики он хотел придать ей некоторый уют, но экраны, холсты, лампочки, краски, кисти, растворитель, бумагу и уголь все равно некуда было девать. Поэтому после часа усиленного труда в комнате почти ничего не изменилось. Вика, сидя на диване, наблюдала за его мучениями и в конце концов сказала:

– Оставь. Дом должен быть удобным. Тебе в этом удобно.

– А тебе? – он повернулся к ней лицом.

– Мне тоже.

Вика не знала, как начать. Ей казалось, что бы она ни сказала – все прозвучит неуклюже и не так. Но губы уже выговаривали сами:

– Наверное, нам давно надо было поговорить. Я все искала подходящий момент…

Егор моментально насторожился. Вика видела, как его высокое, чуть вытянутое тело вдруг напряглось.

– Что случилось?

– Ничего. Просто сны… они стали приходить реже.

– Но ведь это отлично, разве нет?

Он отложил в сторону очередную панель и сел рядом, но на расстоянии, словно боясь притронуться.

– Это практически чудо, – тихо ответила Вика. – Я уже и не надеялась…

Егор вздохнул, придвинулся, обнял ее и поцеловал в висок.

– Мы справимся.

Ей очень понравилось это «мы». «Мы» вселяло надежду. Это значило, что у них есть будущее. Во всяком случае, Егор его видит.

– Род… Родион Ионов, музыкант, помнишь?

– Помню, – хмуро отозвался Егор.

– Я когда-то на него работала. И не только работала.

Тихо и неторопливо Вика рассказала все. И про свою влюбленность, и про то, что чуть не бросила институт, и про то, как исколесила вместе с группой почти всю страну. И про шрам.

– Иногда он болит. Я понимаю, что на самом деле болеть он не может, и это что-то в моей голове. Но когда страшно или плохо – он начинает ныть.

– А когда ты видишь плохой сон, он тоже болит?

– Иногда да, иногда нет.

– Но ведь сейчас лучше?

– Сейчас гораздо лучше.

Вика не шевелилась. Ей было очень уютно сидеть вместе на диване, положив голову на плечо, слушать дождь, встречать сентябрьские сумерки вдвоем. Не хватало только пледа – большого, клетчатого, шерстяного. Она его обязательно купит.

И купила. Привезла через неделю вместе с рюкзаком, в котором лежало ее белье, пара сменных футболок и свитер.

Они это не обсуждали. Просто как-то постепенно стало понятно, что жить им лучше вместе.

Вике с Егором меньше снятся кошмары. Егор, когда она рядом, перестает дергаться и беспокоиться, как она там одна со своими снами и прошлым.

За несколько дней до переезда они вместе на машине Вики отправились сдавать в галерею картину. Задержались там прилично, потому что работу надо было не только повесить, но и подключить, а потом проверить, как работает подсветка. К ним даже вышла сама хозяйка.

«Мы ей не ровня», – подумала Вика, окинув взглядом бирюзовый брючный костюм.

И сразу захотелось выкинуть что-то такое… провокационное. Поэтому она засунула в рот жвачку, хорошенько ее размяла и выдула огромный пузырь, глядя прямо в глаза Ангелине.

Та не дрогнула.

– Как называется работа? – спросила у Егора.

– «Дорога друг к другу».

– Неплохо.

После этого Вика с Егором поехали в «Роки». Вика на работу, Егор за компанию.

– Слушай, тетка непробиваемая просто. Такое чувство, что она делала нам одолжение.

– Она и делала, – ответил Егор.

Вика ничего не ответила, но на следующий день под ником Вик-Пик открыла новый канал «Искусственная жизнь», куда продублировала статью про мастер-класс и написала свежий пост, в котором рассказала о художниках разгульных, художниках сумасшедших и художниках-семьянинах, украсив статью репродукциями их картин. На старом канале Вика рассказала о своем новом увлечении и пригласила всех желающих заглянуть в «Искусственную жизнь».

А потом купила плед и перебралась жить к Егору.

Через несколько дней в Сети появились провокационные заголовки. «Работа художника, не выдержавшая критики легендарного искусствоведа, выставлена на продажу в одной из элитных галерей».

4