Сколько ты стоишь?

Её брат наивным не был. И дураком тоже. Елена считала его трусом – не совсем справедливо. Анри был очень осторожным человеком – из тех, что не ступают на тонкий лёд, хорошенько не подготовившись, не узнав окружной дороги и, на всякий случай, не научившись плавать. Принцу Силии действительно не хватало того огня, который ярко горел в его сестре – что, кстати, отражалось и в его характере, и во внешности. Если Елена лицом пошла в красавицу-мать, то Анри был весь в отца. Худощавый, если не сказать, щуплый – половина Эрика – высокий, с тёмными волосами, которые он по тогдашней моде носил до плеч, с носом острым, как у хищной птицы, и тёмно-карими, почти чёрными глазами. Надень он чёрную мантию и отправься ночью на кладбище, его бы приняли за князя мух, не иначе. Может быть, поэтому Анри никогда не носил чёрное, отдавая предпочтение светлым цветам: кремовому и тёплому коричневому. Они ему странным образом шли.

Характер его наверняка сформировался под влиянием отца. Его Величество рано стал воспитывать наследника, а, как я слышала, король Силии был человеком прямым, как железный прут, и таким же несгибаемым. Он считал, что принцу с детства нужно познать все прелести жизни, под коими любящий отец понимал скучные собрания Великого совета и слишком уж живые, а подчас и жестокие собрания совета Малого. За это время на короля покушались пять раз, и все – на глазах юного принца. Ничего удивительного, что Анри вырос осторожным: отец каждый из тех пяти раз подробно объяснял ему, как и почему избежал смерти.

Анри ни с кем предпочитал не ссориться, и это сыграло ему на руку. Зная, что корона отца висит на волоске, первым делом юный принц бросился к церковникам, заверяя их в своей непоколебимой вере и преданности Богу. А также пожертвовал два из трёх своих замков под монастыри. Елена, узнав об этом, снова обозвала его трусом и сравнила с собакой, которая бежит от волка, поджав хвост.

Я бы скорее сравнила Анри с лисом, который знает, когда и в какую щель забиться, чтобы выйти сухим из воды. Но меня никто не спрашивал.

Впрочем, несмотря на свою хитрость (или трусость – с какой стороны посмотреть), Анри не был чёрствым человеком. Я видела в его сердце жалость. Не избыток, который заставляет идти в монастырь и заниматься благотворительностью. А именно то количество жалости, которое позволяет стоять и смотреть, как у тебя на глазах совершается несправедливость, ненавидеть её за это, но ничего не делать, чтобы ей помешать.

Нет, Анри был не таким уж простым человеком. Может быть, не настолько интересным, как его сестра – для демона, опять же. Силийским принцем заинтересовались бы скорее ангелы, те любят вести порочную душу к свету. Анри, сложись обстоятельства в эту сторону, мог бы стать праведником. Очень осторожным праведником.

– Сэлла? – принц заметил меня и окинул полным недоверия взглядом. – Что ты здесь делаешь?

Я присела в реверансе.

– Мне стало душно, Ваше Высочество.

Анри молча отодвинулся, дав мне место у окна. Я, старательно не встречаясь с ним взглядом, подошла и вдохнула свежий, пахнущий грозой воздух.

Какое-то время мы молчали, потом принц, искоса поглядывая на меня, поинтересовался:

– Тебе нравится служить моей сестре, Сэлла?

– Да, Ваше Высочество.

– Почему?

Я смотрела, как ветер гонит по посеревшему небу чёрную, пухнущую дождём тучу.

– Её Высочество очень добра.

Принц улыбнулся.

– Ты лжёшь, Сэлла.

Я позволила себе короткую улыбку, не отрывая взгляда от тучи.

– Знаешь, милая Сэлла, я ведь нигде не нашёл упоминания о семье Велани. Ни в дворянских книгах, ни в джентри, ни даже в купечестве.

Ну конечно – семью Велани придумала Елена, чтобы оправдать моё присутствие рядом с собой. Обедневший, но благородный род сумел пристроить родственницу к Её Высочеству. Какая удача, теперь у принцессы есть ручная «собачка»… Так должны были считать все в обществе. Так многие и считали. Многие, но не все.

– Возможно, Вашему Высочеству стоило посмотреть иностранные архивы. Моя семья родом с востока, – что, кстати, было абсолютной правдой. Города, где я когда-то родилась, давным-давно нет, да и не стал бы никто отмечать мой день рождения в архиве. Однако весьма известный в ту пору художник изобразил мой портрет на стене гробницы Императора, чьей фавориткой я была. Он ещё и подписал, для потомков, моё настоящее имя…

Анри усмехнулся, не поверив мне, но долгое время молчал.

– Посмотри на меня, Сэлла, – и, когда я повернулась, добавил: – В глаза. Я считаю опасными людей, которые не смотрят мне в глаза.

Я подняла на него взгляд, и принц отпрянул от неожиданности. Он не был волшебником, но умел смотреть, а разглядеть потусторонний огонь в глазах демона не так уж и сложно.

– Кто ты? – тихо выдохнул Анри, и я позволила себе улыбнуться по-настоящему.

– Бедная родственница захудалого рода, Ваше Высочество. И компаньонка вашей сестры.

Он покачал головой и тоже улыбнулся – почти как я.

– Я не знаю, кто ты, и ты абсолютно точно лжёшь. Но моя сестра играет с огнём.

– Вы остановите её, Ваше Высочество? – с интересом спросила я.

Он тихо рассмеялся.