Сколько ты стоишь? (СИ)

— Согласен. Ещё какой, — ответил Илья совершенно серьёзным тоном, и улыбнулся, когда Варя после этих слов расхохоталась и, закрыв лицо руками, уронила голову на стол.

* * *

День прошёл как в тумане. Из-за отсутствующей баррикады она никак не могла сосредоточиться, постоянно смотрела на Илью, и если он это замечал, смущалась и теряла связь с реальностью.

И злилась на себя.

Господи, ей двадцать восемь лет. Ну сколько можно наступать на одни и те же грабли?! Почему она если влюбляется, то всем организмом? До последней клеточки, до звёзд в глазах и полностью атрофированного мозга. Неужели нельзя как-то… полегче?

Со Стасом ещё ладно — Варе тогда девятнадцать было, дура наивная, мужиков не знавшая. Она тогда думала, что все такие, как её отец — честные до мозга костей, а про всё остальное только книжки пишут и сериалы снимают. А в жизни такого не бывает. А если бывает, то не с ней.

Да, Стас доказал — бывает, ещё как бывает. Пользовал её, пока не надоела, а когда узнал, что в больнице лежит, и не навестил, и не позвонил.

Про выкидыш Варя ему не сказала. Сама страдала, молча. Ночами плакала и думала — девочка это была или мальчик? Никогда она этого не узнает.

Но Стас её многому научил. До двадцати трёх лет Варя ни с кем толком не встречалась, присматривалась к мужикам и постоянно разочаровывалась. Только с Семёном система вдруг дала сбой… Варя влюбилась и забыла об осторожности. Обо всём забыла. Ну, кроме контрацепции. И не настораживал её даже тот факт, что Семён всё время находил повод не знакомиться с её отцом и мачехой. То на работе задерживают, то командировка, то плохо себя чувствует… Дурил Варе голову пусть недолго, но качественно.

И если Илья надругался над её телом, то эти двое — над душой. И она совершенно однозначно могла ответить, что хуже. Берестов был для неё незнакомцем… тогда. А Стасу и Семёну она доверяла.

Варя верила — рана, нанесённая Ильёй, когда-нибудь затянется. А вот «уроки» этих мужчин она никогда не забудет.

Да уж, не забудет… Только вот как приказать сердцу не биться при виде Берестова? И не от страха, а от чего-то другого, сладкого и жаркого, и казалось бы, невозможного…

— Пристегнулась? Тогда поехали.

Уже привычное урчание мотора, тихая музыка из динамиков, лёгкий ветер в окно…

— Осенью пахнет, — вдруг вырвалось у Вари.

— Что? — удивился Илья. — Начало августа, какая осень…

— Правда, пахнет. Сладко так. Не чувствуешь? Это от листьев. Они ещё зелёные, но уже начинают стареть.

Берестов задумался, втягивая носом воздух с настолько серьёзным лицом, что Варя засмеялась.

— Нет, — в конце концов он покачал головой. — Ничего не ощущаю. Но у меня не сказать, чтобы замечательное обоняние…

— Да у меня тоже. Просто я всегда чувствую запах осени. — Варя немного помолчала и добавила: — Мама осенью умерла.

Берестов посмотрел на неё сочувственно.

— Не представляю, как ты… Впрочем, извини. Не будем об этом.

Варя чуть улыбнулась.

— Я тебе потом расскажу. Если тебе интересно… расскажу.

Кажется, она опять покраснела…

Но пришлось покраснеть ещё сильнее, когда Илья сказал:

— Мне интересно всё, что касается тебя, Варежка.

Голос его звучал тепло и сердечно, и взгляд был таким же. Он как будто уже ласкал её этим взглядом…

И Варя решила поскорее сменить тему, чтобы не растаять окончательно.

— А твои сёстры давно замужем?

На самом деле это было ей совсем не интересно. Но надо же что-то спросить.

— Оля семь лет, Полина… четыре года вроде. Они обе довольно рано выскочили, но это и хорошо. Хоть внуков родителям приносят. А то с меня толку, как с козла молока.

Варя захихикала.

— Ну ладно. Зато ты хороший, заботливый сын…

— А ты-то откуда знаешь?

— Да по тебе видно… Такие вещи всегда видны… И то, что с племяшкой в зоопарк ходил, о многом говорит…

— Да-а-а? — протянул Илья со смешком. — Это о чём же?

И опять Варя смутилась. Да что же это! На какую тему ни заговори — она каждый раз смущается, как школьница.

— Ну… что с сестрой нормальные отношения и детей ты любишь…

— Племяшек да, обожаю. А вот остальных детей… не очень. Особенно мальчиков.

— Это ещё почему?

— Да придурки какие-то. Смотрю на них и думаю — я тоже, что ли, такой придурок был? Спросил у мамы, она посмотрела выразительно и ответила: «Ещё придурошнее!»

— С твоей мамой ЧСВ* не прокачаешь… — отсмеявшись, заключила Варя.

(*ЧСВ — чувство собственной важности)

— Да это с любыми родителями так, мне кажется. Не дают расслабиться и решить, что ты первый после бога…

… На этот раз Варя даже не заметила, как они доехали до её дома. А когда доехали и Илья остановил машину, ощутила лёгкий укол разочарования.

Странно. Теперь ей совсем не хочется с ним расставаться.

— Варь… могу я попросить тебя кое о чём?

— О чём? — она удивилась.

— Не закрывай сегодня глаза, — сказал Илья серьёзно. — Хотя бы попробуй. Если не получится, закрой, конечно… Но хотя бы попробуй смотреть на меня.

— Л-ладно, — ответила Варя, запнувшись. — А… зачем?

— Я хочу знать, что ты понимаешь, кто именно к тебе прикасается.

Она вспыхнула, осознав, о чём подумал Берестов. Что она, испытывая позавчера оргазм, думала о ком-то другом. О том, кто её не насиловал.