Сколько весит счастье

Женя смотрела на Илью влюбленными глазами, а ему это неожиданно понравилось. Видимо, спиртное начало действовать, отодвигая проблемы. Но всего на миллиметр, вернее, градус. Расслабляться нельзя.

Он отставил стакан. Поднялся из кресла, подошел к окну, отвернулся от нее.

– Спасибо вам, Женя. За понимание и сочувствие, – вежливость и ничего больше.

«Но вам лучше пойти к себе…». Не надо быть ясновидящей, чтобы понять: сейчас он ее выставит. И у нее не будет больше шанса увидеть своего героя без галстука.

– Это вам спасибо, – она тоже поднялась и шагнула, но не к двери, а к нему. – Вы подарили мне Москву. И этот вечер. Несмотря ни на что. Назло смерти. И этому чудовищу…

Он повернулся к ней. Черт возьми! Непостижимым образом ей удается говорить и делать то, что его волнует. И выглядит она сейчас как-то особенно. Глаза сияют, и волосы падают на плечи, и пахнет от нее свежестью. И никакой яркой помады, приторных духов, коротких юбок и многообещающих взглядов. От этих ударов он научился уклоняться.

Но она смотрела на него так, будто они вместе пережили землетрясение. И он не знает, что делать дальше. А она знает. Потому что любит его. И будет жить для него. Всё просто…

Женя всегда была хорошей девочкой, но никогда не чувствовала себя счастливой. Она вдруг отчетливо осознала это теперь, у окна с видом на Москву и ночь. К черту приличия и сомнения! Сейчас или никогда. Людям не стыдно убивать, почему же она должна стыдиться того, что ее влечет к этому мужчине. Она потянулась к нему, ее губы коснулись его.

Илья не отстранился, а ответил на ее поцелуй! Все началось с легких, изучающих прикосновений. А потом его затянуло в какой-то омут. Он вцепился в нее, как изголодавшийся пес в кость. Ей сразу стало жарко, и закружилась голова. Руки схватились за него, как за спасательный круг.

Господи, как долго она этого ждала! Просто видеть его так близко – невероятное счастье. Чувствовать его запах, его за день успевшую стать небритой щеку. Дотрагиваться до него. И не случайно и мимоходом. А сколько угодно раз. Обнимать.

Его ладони опустились к ее бедрам. Ей стало трудно дышать, а по телу пробежала дрожь. Дальнейшее она помнила с трудом. Они оказались на кровати. И он раздел ее и вдавил в эту кровать. Он торопился, хотя обычно вел себя сдержано. Он забыл, как быть нежным. Он был почти груб. А ей было больно, неудобно, неловко. Но от того, что рядом с ней, нет, гораздо ближе, внутри нее, любимый человек, сердце сладко замирало, а остальное не имело значения…

Это был плохой день. Борису удалось сделать его еще хуже, чем обычно. Хотя, казалось бы, куда хуже. Но последнее, что почувствовал Илья в этот день, было удовольствие. В первый раз за 8 лет…

13.

В 8 утра позвонил заместитель директора по производству:

– Илья Игоревич, вчера в 18.00 зафиксировали продув брони на второй печи. Образовалась здоровая проплешина в обшивке, газ уходил. Пришлось останавливать печь и заваривать броню. К 24.00 все починили. Плавка идет по плану. Еще хлопот добавили городская администрация и железная дорога. Но об этом вам расскажет начальник службы безопасности.

В трубке возник Сергей:

– Опять кражи чугуна из вагонов, Илья. Достали уже эти металлисты. Железнодорожники прислали бумагу, что с 1 октября отказываются перевозить наши грузы без стопроцентного сопровождения. Думаю, здесь не обошлось без городских властей. Они не хотят принимать на баланс наши объекты, вот и пытаются давить с разных сторон. Так что жди еще налоговых и санитарных проверок. А с перевозками вообще край. 1 октября – это очень скоро. Где же мы сопровождающих возьмем? И ладно бы пассажирские поезда, там хоть проводницы симпатичные. А в обществе чугунных чурок по всей стране колесить желающих мало найдется…

– Это не только не очень приятно, но и незаконно, – отметил Илья. – Мы разберемся с этим, Сереж. Нужно, чтобы юристы подняли правила железнодорожных перевозок. Есть перечень грузов, подлежащих обязательному сопровождению. Химия, оружие, взрывчатка. Чугуна там точно нет.

Он делал вид, что все, как всегда. Хотя обычно к докладам его подчиненных примешивался запах лосьона после бриться и утреннего кофе. Сегодня же телефонный звонок его разбудил, и понадобились усилия, чтобы включиться в разговор.

– У тебя все в порядке? – Сергей, в отличие от официального зама, просекал нюансы настроения Ильи. Наверное, дружба – это такая антенна, настроенная на тебя, хочешь ты этого или нет.

– Все нормально. Назначьте сегодня на 4 часа совещание по рельсовой войне. Мы к этому времени уже вернемся.

Мы? Мы, Николай Второй? Что ж, это более вероятно, чем мы – это он и Женя. Нет у них ничего общего. И она это поняла. И ушла из его номера, не дожидаясь рассвета и неловкости.

И как его только угораздило? Во всем виноват коньяк. И вчерашний день. И ее глаза. И ее джинсы. Он отвык от девушек в джинсах. Тем более, в джинсах без клепок, говорящих сами за себя. Ее клепки молчали как партизаны, не собираясь выдавать своего производителя. А вот глаза говорили. Наверное, стихами. Что-нибудь из Цветаевой: