Сколько волка ни корми

— А если мне будет неугодно, Ворон из Сухолесья? — медленно спрашивает Бая. — Если мои дела не столько семейные, сколько родовые? Нужно ли напоминать тебе, что я уже потратила время на этот путь сюда — и потрачу ещё столько же на обратный?

Вран молчит несколько мгновений. Лихорадочно обдумывает, что ей сказать, какой подход выбрать. Сомневается — не переборщил ли он с дерзостью? Или в самый раз?

К сожалению, к огромному сожалению — в самый раз.

— Тогда, возможно, я буду открыт для предложений, — говорит он наконец. — Но только на очень короткое время. Видишь ли, согласно моей договорённости с уже посетившими меня главами плем…

— Хорошо, — перебивает его Бая. — Я подумаю о том, чтобы открыться твоей открытости предложениям. Может быть. До возможной встречи, Вран из Б… Ворон из Сухолесья.

— Ба…

Бая не выдерживает — на Врана и на несколько волчьих хвостов перед ним обрушивается стена дождя, смывая и его слова, и вид Баи перед ним.

А сама Бая пускается в бег — и ей всё равно, насколько это беспечно и, как сказал Сивер, «не по-главенски».

* * *

— Ты сказала ему убираться с нашей земли? — спрашивает её Сивер на Белых болотах.

— Нет, — задумчиво отвечает ему Бая.

— Что он не должен даже пытаться лезть к людям из своей бывшей деревни?..

— Нет.

— Тогда что, мать лесную, ты ему сказала?

— Что, возможно, вернусь к нему завтра, — отвечает Бая.

И по лицу Сивера она понимает — её ждёт долгая, долгая ночь.

Глава 19. Стена

На этот раз Вран подготовился.

— Бая с Белых болот, — произносит он ровным, глубоким голосом, слегка склоняя голову в знак приветствия. — Да найдёшь ты в этом лесу всё, что ищешь в нём — и я очень рад, что сегодня твои поиски привели тебя сюда. Не был ли труден твой путь? Мои братья и сёстры, охотившиеся сегодня, сказали мне, что несколько часов шёл сильный дождь. Я и сам вижу — ты немного промокла. Не хочешь ли ты переодеться в сухое?

Бая молчит.

Бая молчит — и даже не знает, с чего начать.

Наверное, было бы не слишком вежливо начинать с хохота, бурлящего внутри.

А так хочется…

Вран стоит перед ней во вчерашней красной рубахе, небрежно заправленной в кожаные штаны — весь его вид, слегка взъерошенные волосы, двухдневная щетина, вкрадчивая, но дружелюбно-отстранённая улыбка, явно украденная у Радея, весь его облик говорит, нет, кричит об этой небрежности: что ты, Бая, я вовсе не ждал тебя на этом месте почти с самого твоего ухода, как ты могла об этом подумать? Я вышел из палатки ровно в намеченное время и совсем не выдохнул с облегчением, всё-таки увидев немного запоздавшую тебя.

Но, к сожалению, ливень, обрушившийся на Баю, решившую не тратить на него своё чудо, спутал все врановы карты — потому что его собственная одежда промокла насквозь, а с — Бая с трудом верит своим глазам — чуть подрезанных волос стекают крупные капли, задерживаясь в бледных рубцах на скулах.

Кому ты врёшь, Вран из Сухолесья? Ты ведь стоишь здесь не час и не два, напряжённо ища желанную гостью среди переплетений деревьев, ещё не успевших сбросить листву по ранней осени. Смотри-ка, и всех своих верных друзей не оставил без дела — или как раз таки отвлёк от их нехитрых занятий? По правую руку от Врана стоит Самбор, обривший голову, видимо, в подражание Радею, по левую — Нерев, обзавёдшийся густой тёмной бородой. Сторожат их бока Горан с Зораном, выглядывает у Врана из-за плеча, приподнявшись на цыпочки, исхудавшая ещё больше, чем прежде, и, кажется, потерявшая половину и без того не отличавшихся густотой волос Зима. И все — такие же мокрые, как Вран.

Вран, видимо, принимает её молчание за согласие. В мгновение ока поворачивается к Зиме, поднимает величественно руку, глаза Зимы наполняются ещё большей тоской….

Бая с силой кусает себя за щёку. Может, хоть это поможет?

— Нет, Ворон из Сухолесья, — качает она головой. — Меня не тревожит моя одежда. Возможно, тебе стоит предложить сухую рубаху и тёплый плащ своей волчице — я вижу, как она дрожит от холода за твоей спиной.

— Моей… — озадаченно повторяет за Баей Вран, так и не опустив руки.

И соображает.

— Что ты, Бая с Белых болот, — быстро говорит он, посылая то ли Бае, то ли Зиме сладкую улыбку — невозможно определить, на ком из них останавливаются его проворные синие глаза. — Мы не делим наших волков на «своих» и «чужих». Мы…

— Ну, тогда тебе стоит позаботиться о ничьей волчице, — сладко улыбается и Бая. — Я слышала, что ваше племя славится этим — заботой. Так, во всяком случае, читал мне мой брат — если я не ошибаюсь, это твои собственные слова. Которые ты очень любишь повторять.

Что-то Бая помнит — а что-то вспоминает. Помнит, с какой плохо сдерживаемой злостью может смотреть на неё Зима.

Вспоминает, с каким безудержным восхищением может смотреть на неё Вран.

— Иди переоденься, — негромко говорит он Зиме, отворачиваясь от неё. Зима открывает рот. — Зима.

Зиме приходится уйти.

Нерев едва заметно кивает — словно сам себе. Похоже, не только Бая довольна тем, что им удалось на время перелить в другую бочку хотя бы эту ложку неловкости.