Сколько волка ни корми

И подскочил сразу же Деян к Душане, и начал с неё верёвки срывать, стрелами их перерезать — но не успел.

Вышел из леса волк.

— Ничего плохого я не сделал, — бормочет Деян, Врану в глаза болезненно открытым взглядом глядя. — Ничего плохого я не хотел. Серый на нас пошёл… серый на нас, на Душану пошёл! Сразу пошёл, сразу понял, что к чему — и такие глаза у него были…

— Какие, Деян?

— Похотливые, — выдыхает Деян. — Зверем он весенним на Душану смотрел, зверем ненасытным — правы старейшины были, отвергли его все в стае, вот он и… Нет! Не мог я Душану отдать, даже серому не мог! Не мог, не мог, не мог, не мог…

Повторяет и повторяет Деян это «не мог». Повторяет и повторяет. Вран через плечо на тело Солна смотрит, в глаза его «похотливые» заглядывает. Ничего в этих глазах уже нет. Ничего в них и не было — зато деяновы глаза страх сторицей затмил.

— Не мог, — мягко за Деяном Вран повторяет. — Ну конечно, не мог. Ну конечно, не…

Вновь в плаче исступлённом Душана заходится — не договаривает Вран, со всей силы Деяну кулак в висок отправляя.

Дёргается голова Деяна, шатается тело его, стеклом оглушённым его глаза покрываются — а Вран ещё один удар наносит, только ногой в живот уже — чтобы повалить тушу эту тупомордую на землю, чтобы удобнее Врану было продолжать.

Рухает Деян рядом с Солном.

— …мог, — ещё раз Вран повторяет. — Ну конечно, конечно, Деянушка. Не мог, не мог, не…

Быстро Вран Деяна телом своим к земле пригвождает, быстро живот его осёдлывает — и бьёт, бьёт, бьёт. И мотается, мотается, мотается голова Деяна из стороны в сторону, и только Деян движение малейшее сделать пытается, чтобы Врана от себя оттолкнуть — так Вран ещё раз по виску его вмазывает, чтобы перестал трепыхаться.

— Пощади! — воет Душана. — Пощади, пощади, пожалуйста!

— Не мог, — повторяет Вран, с каждым выдохом новым ударом голову Деяна выворачивая. — Не мог твой Деянушка… волка пощадить. Что же ты… меня… о пощаде просишь, дура? Волка попроси. Вот он… волк… которого так ждали вы все. Пришёл… к вам! На просьбы ваши пришёл! На вопли ваши откликнулся! На помощь вам прибежал! Али мало тебе волка одного, Душанушка? Али хочешь ты… чтобы все волки… под стрелами вашими… ПОЛЕГЛИ?!

Рычит это Вран в лицо Деяну, самый мощный, самый яростный удар на него обрушивая — под челюсть нижнюю. Выгибается голова Деяна вверх беспомощно, вылетают изо рта его нити слюны кровавой — уже всё лицо у него кровью залито, уже все кулаки у Врана дерьмом этим измазаны — но приятно это даже. И крики Душаны приятны — покричи, покричи ещё, маленькая, ни до кого ты здесь не докричишься. Никому до тебя дела нет, и до Деяна тоже — сослали вас сюда, как лихорадочных в лес ссылают, отдали вас на волю волка — пожалуйста, держите волю эту, не зря же в сущность Врана волчью когда-то вся деревня верила? Волк вам быстро всё по своим местам расставит. Волк вам быстро покажет, что к чему. Волк вам…

Резко что-то Врана за шиворот дёргает — и понимает он внезапно, что стихли крики душанины. В тишине Вран Деяна какое-то время избивал — только кровь в ушах стучала, свою песнь движений задавала.

Стучит и сейчас.

— Хватит, — говорит Бая, к себе его разворачивая.

Смотрит Вран на Баю — а перед глазами лицо разбитое Деяна стоит. Не доделал Вран дело важное. Не завершил начатое.

— Погоди немного, красавица, — ласково он говорит. — Не закончил я ещё с ним.

— Не стоило и начинать, — отвечает Бая. Вран лишь улыбается. — Вран. Вран!

— Русалка… — слабо Душана шепчет.

Забавно. Нет, не забавно — смешно даже. Это Вран и делает: смеётся.

— Русалка… — сквозь смех он повторяет. — Нет, Бая, ты слышала? Слышала её? А его — слышала? Что значит — «начинать мне не стоило»? Что значит…

Не смешно Бае почему-то. Не хочет она с Враном веселье его разделять. Смотрит она на него, лицом своим сквозь лицо Деяна проглядывая, и понял бы Вран, если бы гнев на лице её отражался (не на него — на Деяна, конечно же), если бы боль все черты её пронизывала, если бы слёзы горькие из глаз её текли — но нет ничего этого на Бае. Сосредоточенно она на него глядит, но и спокойно в то же время — не воронкой неистовой взгляд её закручивается, не брызгами рассеянными рассыпается, а мерной водной гладью расстилается.

— Пошли, — коротко Бая говорит.

— Что?.. — моргает Вран — и как рукой с него смех снимает. — Какое «пошли»? Бая, ты видела, что он сделал? Ты видела, что он…

— Пойдёшь ты сейчас со мной, Вран из Сухолесья, — сужает глаза Бая. — Или здесь можешь остаться, да только потом холма на месте привычном не найдёшь. Выбирай. Ну же!

Моргает Вран ещё раз. На Солна зачем-то смотрит — нет, не показалось, вот же он, телом волчьим позади них лежит, мёртвый, бездыханный. Почему ведёт себя так Бая, словно нет его здесь?

— Бая…

— Выбирай! — рявкает Бая, за плечи его встряхивая.

Молчит Вран. Продолжает кровь в ушах стучать — отголосками сладкими, отголосками того, как и Вран по лицу чужому стучал. Очень даже это заслужившему. Поступком своим непростительным на это напросившемуся. И не только на это…