Сколково: принуждение к чуду

В конечном счете партнерство было оценено американской стороной более чем в полмиллиарда долларов за три года работы. Как замечали скептики, за такие деньги можно купить и перевезти в Россию европейский университет средней руки вместе с профессорами, подопытными мышами и несбывшимися надеждами.

«Дело не в сумме контракта, — говорил Алексеев. — а в том, какой объем услуг за эти деньги предоставит нам MIT, то количество исследователей, которое им выделят для этого проекта. Если вы сейчас приедете в MIT, то не найдете там офиса по созданию, например, Сингапурского университета. А через некоторое время в MIT предполагается открытие офиса по крайней мере на 25 человек по созданию Сколковского университета. Ежегодно MIT сможет принимать по 20 преподавателей на стажировки, там постоянно будут находиться студенты, административный персонал — также с целью прохождения стажировок, планируются совместные исследования. Ведь для того чтобы перенять культуру, нам нужно что-то делать совместно с американцами».

«Кроме того, — говорил Алексеев, — важно, чтобы в нашем университете работали ведущие исследователи из MIT. Нам не нужны запасные игроки. Может быть, не профессора на пожизненном найме, а те, кто к этой позиции приближается, те, кто станут звездами в ближайшем будущем. Нам надо создать такие условия, чтобы работать в России им было интересно».

Я прекрасно понимал Алексеева, хотя и не совсем было ясно, как люди, которые строят Город, смогут этого добиться. Сама система, существующая в хороших западных исследовательских университетах, мотивирует тамошних профессоров быть очень активными. Их время расписано на годы вперед, у них есть обязательства перед вузами, заказчиками, которые финансируют их исследования и разработки. У них очень часто есть компании, и, может, быть, не в единственном числе, которые они создали вместе со своими коллегами или студентами. Они заняты, как говорится, fulltime. И теперь представьте, что такому профессору предлагают поехать поработать в Россию. Именно предлагают, потому что, несмотря на то, что у MIT есть соглашение со Сколково, приказать ему отправиться на другой конец света никто не может: университетская профессура на Западе в таких вопросах полностью независима от администрации.

И не то чтобы в России дрянной климат, медведи на улицах и отсутствует демократия. Просто профессор действительно очень занят. Он может приехать и проконсультировать русских раз, ну два раза в год. А лучше, конечно, по телефону или по скайпу.

Но чтобы по телефону, нам мало. Нам даже мало, если приехать три раза в год. Чтобы университет получился, нам требовалось более глубокое вовлечение. Например, чтобы нужные нам специалисты проводили в России 30, а то и 50 % своего рабочего времени.

И на протяжении многих лет.

Сингапур, стараясь завлечь к себе ученых-звезд, предлагал им зарплаты примерно в два раза выше обычной, а средняя ставка хорошего профессора в странах, радеющих за науку, начинается от 150 тыс. долл. в год. Россия не Сингапур, и, чтобы привлечь ученых в наш «Северный парк», требовалось платить уже раза в три больше. Но и деньги решали не все. Тот же опыт Сингапура показал, что через три — пять лет высокооплачиваемые «варяги» все равно уезжали, корни пускали лишь специалисты китайского происхождения — сказывалась разница в социокультурной среде.

Была, правда, надежда на то, что отчасти проблему помогут решить ученые из числа зарубежной русской диаспоры.

…Руководителем рабочей группы с американской стороны был назначен Александр Клибанов. Профессор химии и биоинженерии MIT, он — воспитанник советской научной школы. В прошлом сотрудник кафедры химической энзимологии Московского государственного университета, Клибанов в 1977 г. уехал в США, сначала в Сан-Диего, а затем перебрался в Массачусетский технологический институт, где сделал блестящую карьеру, став профессором пожизненного найма, заведующим крупной лабораторией, членом Национальной академии наук США и Академии инженерии США.

Его участие в переговорном процессе было логичным. Казалось, что воспитаннику советской научной школы будет проще найти общий язык с российской стороной. Но получилось в точности до наоборот: Александр Клибанов довольно быстро вступил со своими бывшими соотечественниками в неразрешимый конфликт. «Александр Клибанов очень разумный человек, и большинство из того, что он предлагал, в конечном итоге было сделано, — говорил один из участников переговоров. — Но он встал на позицию диктата условий сколковской команде и при этом был очень резок. Мог, например, сказать, что его собеседники ничего не понимают, потому им лучше заткнуться и послушать, что говорят умные люди. Пока он таким образом пикировался с Олегом Алексеевым, человеком очень спокойным, это еще сходило ему с рук. Но Клибанов умудрился поссориться с академической частью Сколково, в частности с руководителями Консультативного научного совета нобелевскими лауреатами Жоресом Алфёровым и Роджером Корнбергом».