Сколль. Холод и мгла

— Здравствуйте! Вы прошли курсы информационной безопасности и подписали соответствующие обязательства, — обратился Семён Петрович к присутствующим. Напоминаю, информация, изложенная в докладах, имеет высший гриф секретности. Всё что вы тут услышите не должно выйти за границы «условного» зала. После окончания мероприятия будет возможность посмотреть видеозапись, дополнительные материалы к докладам или прочесть интерактивную стенограмму. У меня всё. Андрей Владимирович, прошу…

— Не буду скрывать, — начал я свой доклад вернувшись на сцену, — причиной того, что мы все собрались здесь, является объект искуственнного приосхожления, которому я дал название «Сколль». Вероятность того, что он посетит нашу звездную систему, высока и явилась главной причиной зарождения проекта, имеющего своей главной целью частичное сохранение человечества и даже немного шире, всей биосферы планеты.

— Андрей Владимирович, может пронесёт? — выкрикнул кто-то из зала.

— Не думаю. Знаю, многие не верят в приближающуюся катастрофу. Перед участниками вспылили электронные письма.

— Эти письма прислали мои коллеги астрофизики из США, Голландии, Франции, — пояснил я. Если не владеете английским, переверните листок, там есть перевод. Как видите, все подтверждают верность моих расчётов и правильность теоретической модели, но в силу ряда причин пока не готовы публично меня поддержать.

— Восемь процентов вероятности избежать катастрофы, не та цифра, с которой можно надеться на авось!

— Согласен, Семен Петрович. Нам не хватает чувствительности рентгеновских телескопов для определения всех жертв этого явления, — я запустил смену сцены, и участники оказались со стороны Галактики Млечный путь. Изменил масштаб, выделил вектор движения «Сколль», одна за другой гаснут звезды. Снова смена сцены, и участники конференции оказываются прямо над ледяной криосферой звёзд. Под их ногами бушуют вихри, справа и слева вырываются ледяные джеты и протуберанцы. — Всё, что вы видите сейчас — это последствия катастрофы.

— Впечатляет! — шум в зале.

— Последняя модель рассчитана с учётом данных, полученных с новейшего рентгеновского телескопа IXO, — продолжил я. — К сожалению, запуск широкодиапазонного инфракрасного телескопа WFIRST, который бы мог дать окончательный ответ, откладывается до 2030 года. Ждать мы не будем и планируем спроектировать и запуститесь собственный рентгеновский телескоп. В любом случае, нам нужны спутники, после катастрофы всю орбитальную группировку придётся списывать в утиль.

— Это ещё почему? — вопрос из зала.

— Космические аппараты получают питание от солнечных батарей, в том числе телескопы. Как только поток солнечного излучения прекратится, орбитальная группировка накроется медным тазом в течении суток. Некоторые, возможно, смогут продержаться до десяти дней, но не более.

— Подождите, Андрей Владимирович, а как же радиоизотопные термоэлектрические генераторы? Те же «Вояджеры» ими оснащены, и ничего. Третий десяток лет работают.

— На орбите подобных источников питания не используют, у радиоизотопных генераторов очень маленькая мощность. Если мне память не изменяет мощность бортовых приборов «Вояджеров» 420 Вт, чуть больше, чем у настольной лампы, а для современных телескопов требуется не менее 5 кВт. Современные солнечные батареи снимают порядка 160 Вт с квадратного метра, к том уже радиоизотопные генераторы на порядок дороже солнечных панелей в десять раз. Генераторы оправданы в дальних миссиях, потому что…

— Там не хватает света для полноценной работы солнечных батарей, — выкрикнула девушка из зала.

— Всё правильно. Для анализа и уточнения модели столкновения, а также для наблюдения Земли и Солнца после катастрофы необходимо разработать защищённые от сверхнизких температур и столкновений с ледяными метеоритами спутники с независимыми от солнечной энергии источниками питания. Последние пять лет я занимался подготовкой отечественного телескопа «Гамма 400» и тему знаю профессионально.

Придётся дорабатывать широкий спектр научных приборов: детекторы антисовпадений и элементарных частиц, сцинтилляционный и нейтронный детектор, координатно-чувствительный калориметр и комплекс научного оборудования для регистрации гамма всплесков «Конус-ФГ». Единственное, квантовые детекторы рентгеновского излучения на два порядка превзойдут возможности современных орбитальных телескопов, но их нужно разрабатывать с чистого листа.

— Значит, ваши спутники будут работать на радиоизотопных генераторах?

— Наши, наши спутники. Нет, не на радиоизотопных генераторах. Мы будем развивать технологию «атомных» модульных батареек с шарообразными топливными элементами мощностью от одного до десяти киловатт. Срок работы таких батареек восемь-десять лет. Их высокая мощность позволит использовать плазменные двигатели типа «СПД-230» и оперативно управлять спутниками, чтобы вовремя выводить из-под потенциальных ледяных «метеоритных» потоков.