Сколопендра

Так она смотрела до августа. А в августе, вернувшись из двухнедельной командировки в Ярославль, где в новом торговом центре открывался наш восемнадцатый филиал и требовалось лично проследить за открытием, я обнаружила на Ниночкином столе журнал с нашей рекламой. На самом деле, я даже не сразу поняла, что реклама наша, зацепилась вниманием лишь за знакомый логотип фирмы. Журнал был незнакомым. Реклама – тоже. Начиная с мая, мы давали такую картинку: солнечно-жёлтый диван с голубыми спинкой и подлокотниками стоит на зелёной травке. Над диваном вьются бабочки и слоган «Купи кусочек лета». На этой же фотографии летом и не пахло. Чёрный фон, в середине переходящий в оранжевый, на оранжевом  фоне – чёрное кожаное кресло. В кресле валяется девица, задравшая на его спинку умопомрачительно длинные стройные ноги. И надпись: «Возьми меня».

Я оторопела. Что это за призывы?

– Нина, что это? – спросила я, когда Ниночка вошла в кабинет.

– Реклама, – независимо пожала та плечами и осталась стоять в дверях.

– Откуда? Кто утвердил эту пошлость?

– Дмитрий Владимирович… То есть, мы втроём, вместе с Сергеем Михайловичем! И это не пошлость! Это работа на мужскую аудиторию! Мы почти не учитываем этот сегмент покупателей в своих программах продвижения.

– Это тебе Дмитрий Владимирович сказал? – я отошла от Ниночкиного стола, и та юркнула на своё место, словно под защиту бумаг и компьютера. – А то, что решение о покупке мебели принимают в основном женщины, он тебе не сказал? А то, что ни одна уважающая себя женщина не захочет, чтобы у неё в доме стоял вот такой… филиал притона, он тебе тоже не сказал?

Защитный бастион Ниночке помогал плохо. Я просто фонтанировала негодованием, которое подогревало ещё и то, что публикация вышла в несогласованном со мною журнале. Причём девицы на других страницах журнала были ещё менее одеты, чем та, что на рекламе с креслом.

– А откуда он взялся, этот, с позволения сказать, рекламный носитель? –  потрясла я злополучным изданием.

– Это новый журнал… Для мужчин! – Ниночка откинулась в кресле и посмотрела дерзко, хотя побледневшие скулы и подрагивающие ноздри выдавали волнение.

– Отлично, просто отлично, – я добавила яду в голосе. – И с каких это пор мы даём рекламу в нераскрученных изданиях?

– Это хороший журнал… Везде продают… Они нам скидки хорошие дали, – дополнительную порцию яда Ниночка выдерживала с трудом – теперь уже дрожали не ноздри – губы.

И тут в кабинет вошёл Бубенко.

– Что за шум, а драки нет? Любовь Сергеевна, ваш разнос по всему коридору слышно. Перестаньте прессовать Нину, это я распорядился насчёт рекламы.

– А с какой, позвольте узнать, стати? – я развернулась к нему, разом забыв о Ниночке. – С какой стати мы теперь даём рекламу в порноизданиях? И почему меня ставят перед фактом? За рекламу в нашей компании отвечаю я. Или что-то изменилось?

– Времена изменились, Любовь Сергеевна, времена! – сказал Бубенко, усмехаясь и окидывая меня взглядом, словно оценивая. Оценка не дотягивала и до трёх с плюсом. – Все эти ваши сюси-пуси с диванами – вчерашний день, бесполые сопли для старушенций.

– А вот это, по-вашему, день сегодняшний? – я потрясла журналом. – По-вашему, ярко выраженная половая ориентация помноженная на эрекцию вызовет бурный потребительский оргазм?

Бросив злополучный журнал на стол, я перевела дух и спросила:

– Нина, у вас нет ощущения дежавю? Однажды, помнится, мы с вами от потребительских оргазмов отказались. И вот – опять «Возьми меня!» Оргазм в отдельно взятом сомнительном издании на нашей, тоже, получается, сомнительной, мебели..

И тут меня осенило. И я спросила спокойно и почти ласково:

– Дмитрий Владимирович, если не секрет, а какой откат вам заплатили ребята из журнала?

По его вильнувшим в сторону зрачкам я поняла, что с откатом угадала. Так что оргазм оказался весьма ограниченным – карманным. И если кто чего и взял в результате этой рекламы, то Бубенко на лапу.

Следующие минут двадцать я провела в кабинете генерального, решив, что пора расставить все точки над «ё». Лебедев мастрил из них запятые: мямлил, что новая линия мебели рассчитана на активных мужчин от двадцати пяти до сорока лет, поэтому и реклама должна быть соответствующей. Что Дмитрию Владимировичу,  как директору по развитию бизнеса и свежему в компании человеку, видны многие вещи, которые я (как несвежий человек, очевидно!) пропускаю. И это хорошо, потому что ум, как говориться, хорошо…

На этих словах я поняла, что устала. Очень устала. Устала тянуть на себе эту прорву дел и воевать с этими тупыми мужиками, которые ничего не понимают и не чувствуют. А если и чувствуют, то только одним-единственным органом, и это отнюдь не сердце…