Скользящие души, или Сказки Шварцвальда

Так вот ты какая — Кристина Маленькая Птичка, фаворитка молодого барона, наследника замка Шварцштайнфалль и прилегающих к нему земель, глупая девочка, прилетевшая на пламя разгорающегося костра за ускользающей любовью и угодившая в клетку, которая сегодня захлопнется. Кристина из Фогельбаха… Воспитанница Черной Регины, моей…»

— Как он посмел?! — послышался истошный истеричный крик. — Божий образ сравнить с человеческим! Еретик! Сжечь его!

— Как грустно. Бедный влюбленный художник! Он страдает из-за неразделенной любви! Он достоин помилования… — настаивали женские голоса с галерки.

Епископ встал. Толпа моментально притихла.

— Дети мои, Господь велел нам не судить ближних своих за грехи, которые возможно совершить каждому. «Да не судимы будете», — проповедовал небесный отец. Так не будем осуждать несчастного, подавшегося человеческой слабости. Поступок его непростителен, но сейчас мы видим, что причиной тому не были происки Дьявола. Во всем виноваты слабоволие и крайняя степень подавленности.

В зале началось волнение. Половина собравшихся, требующая пыток и разочарованная в снисходительном отношении епископа, взволнованно обсуждала происходящее. Женская часть восхищенными взглядами и репликами одарила занявшего свое место за судейским столом хозяина города. Перешептываясь друг с другом, бросая завистливые взгляды на Кристину, они жужжали словно пробужденные по весне пчелы.

Яков, повернувшись к своей любимой, понуро стоящей рядом с Михаэлем, подарил ей благодарный, полный обожания взгляд, вызвавший среди женской половины новые восторженные вздохи.

Епископ же наслаждался адскими муками, которые испытывал сидящий рядом с ним испанский посланник, просчитывая наперед необходимые шаги, позволившие подстрелить двух зайцев разом.

— Не верьте потаскухе! Она с ним заодно! Посмотрите на ее живот! Она забрюхатела от идолопоклонника! — визгливый женский голос разнесся под сводами зала, отозвавшись многократным эхом.

Неожиданно воцарилось мертвое молчание. Было слышно, как стрелки часов, висящих над кафедрой судейского совета, неумолимо отсчитывают уходящее время. Все испуганно ждали высочайшего решения. И оно не преминуло последовать.

Помощник инквизитора, многозначительно откашлявшись, поднялся из-за спины святого отца и, подобострастно вытянувшись в струнку, произнес:

— Суд Святой инквизиции требует дознания о причастности свидетеля защиты к преступлению осужденного Якова Циммерманна.

Епископ, потерев вспотевший от волнения лоб, скрыл довольную улыбку.

«Превосходно. Пока пешки следуют в правильном направлении».

— Епархия просит судейскую коллегию выделить дознавателей, направляемых для снятия свидетельских показаний в город Фогельбах, на родину свидетельницы Кристины Кляйнфогель, проходящей по делу Якова Циммерманна. Им предписано собрать сведения об означенной особе в доказательство ее незаинтересованности в том, чтобы ввести дознавателей в тупик, о ее непричастности к обвинению в колдовстве. А пока суд инквизиции не уверен в невинности свидетеля, то предписывается взять Кристину Кляйнфогель под стражу до выяснения обстоятельств… — громко провозгласил инквизиторский шептальник.

Яков, звеня цепями, поднялся со скамьи и, срывая голос, закричал:

— Не смейте, она невиновна! Она…

Подскочивший охранник грубо толкнул несчастного тупым концом копья и заставил сесть.

Михаэль Люстиг крепко обнял Кристину. Сдерживая ее, готовую броситься на помощь Якову, он прикрыл девушку своим телом, всем видом показывая, что убьет каждого, кто посмеет прикоснуться к ним.

Волнение в зале нарастало. Большинство кровососущих требовало заключить несчастную под стражу до выяснения обстоятельств. Сердобольные особы продолжали ронять слезы и громко вздыхать, умиленно наблюдая за страданиями влюбленных.

Конрад вновь поднялся с кресла и властным голосом резюмировал:

— Суд полагает, что находящийся в зале барон Михаэль фон Берен возьмет на себя ответственность за присутствие свидетельницы на будущих дознаниях и обязуется, внеся необходимый залог, присмотреть за ней. Мы не видим необходимости в ее немедленном задержании.

Стоящие рядом с Михаэлем и Кристиной зеваки почтительно отступили на несколько шагов в сторону. Люстиг немедленно отстегнул от пояса увесистый кошелек и, подойдя к судьям, высыпал из него золотые гульдены, которые, громко звеня, разбежались по столу. Очнувшийся от сна бургомистр привычно потянулся к золоту пухлыми короткими пальцами. Голый череп инквизитора покрыли возбужденные багровые пятна. Не желая смотреть на золото, он захлопнул прозрачные веки, его костлявые руки сложились на груди, а тонкие губы зашептали молитву о противлении злу.

Сапфировые глаза епископа довольно сверкнули. Михаэль всегда был ему по нраву, не в пример покойному Призраку Витольду — его брату.

Клирик-секретарь объявил очередной перерыв между слушаниями.

Последним разбиралось дело злосчастного кладоискателя.