Скользящие души, или Сказки Шварцвальда

Регина упала на колени и поникла головой словно кукла, отпущенная на волю хозяином, который разорвал ненужные нити. Огонь, подобравшись ближе, вспыхнул на ее длинных волосах, превратив их в пылающий факел. И через мгновение до собравшихся зевак долетел запах обгорелой плоти. Среди двуногих животных, похожих на людей, началось безумное пиршество.

Конрад, обессилев, упал в кресло напротив открытого окна. Спустя мгновение белоснежная голубка опустилась на подоконник и начала чистить перышки. Сверкая черными бусинками глаз, она радостно и благодарно ворковала.

Епископ не сводил с птицы восхищенных глаз.

— Ты знала, знала наперед то, что должно было свершиться. Но риск был огромен. Если бы я не обрел человеческое сердце, то не услышал бы твою мольбу и не смог избавить от мучений. Ты шла на смертельный риск, отдаваясь в мои руки, надеялась лишь на чудо. Любовь его сотворила.

Я вернул себе то, что потерял, отчасти по твоей вине.

Внезапный порыв ветра сорвал с подоконника белоснежную птицу. Призывно крикнув, голубка покружила недолго перед окном и вскоре потерялась в лучах полуденного солнца.

Пришло его время.

Конрад вытащил из верхнего ящика письменного стола небольшую шкатулку из змеевика. Достал золотое кольцо и, сняв оправу с рубином, надел его на безымянный палец правой руки. Ожившие защитные руны сверкнули на солнце.

— Я готов, любовь моя!

Не медля ни минуты, человек, носивший имя Конрад Справедливый, епископ Макленбургский, опустился в кресло напротив окна, выходящего на главную площадь, где догорала плоть женщины, которую он любил больше собственной жизни. Закрыл глаза и, возносясь в небо мечтой, усилием воли и по милости Темного Бога остановил биение собственного новообретенного сердца.

Черный ворон, сидевший на подоконнике кабинета епископа, расправил мощные крылья и заклекотал. Он смотрел на волнующееся под ним пьяное человеческое море.

Наивные доверчивые глупцы, безумные овцы. Как легко было вами управлять человеку, чье тело безжизненно сползло на пол с высокого резного кресла!

Который когда-то был им.

Впереди его ждет следующее превращение. И новая попытка добиться реванша.

Пронзительно и восторженно крикнув, ворон сорвался в небо, догоняя исчезнувшую за линией горизонта белоснежную подругу.

Скользящие души. И жили они долго и счастливо…

Виктория, въехав на территорию научно-исследовательского института, припарковалась ровно на том же месте, где предпочитала ставить машину ее сестра. Борис Михайлович, наблюдая из окна кабинета за ее маневрами, усмехнулся: непостижимая тайна — дуальное сознание близнецов.

Лишь последнее время девушки старались не походить друг на друга. Ирина выбирала яркие, кричащие, эпатирующие цвета, она любила привлекать внимание и купаться в восхищении. Вика, наоборот, предпочитала притаиться в темной норке. В одежде неизменно останавливалась на пастельном верхе и классическом черном низе. Носила широкополые шляпы, узкие манто, высокие перчатки. Идеальным завершающим штрихом идола серебряного декаданса, женщины-вамп стала бы дымящаяся сигарета с длинным мундштуком.

Так и сейчас — стройная фигурка, сошедшая с картины Альфонса Мухи, проскользнула мимо вышедших на перекур младших и старших научных сотрудников и, провожаемая восхищенными взглядами, скрылась в подъезде.

Через несколько минут раздался осторожный стук в дверь.

— Дядя Боря, можно?

Вот еще одно отличие — с раннего детства, еще со смерти мамы, повелось, что Вика была ему ближе, чем ее сестра. Ирина дистанцировалась и величала крестного чаще по имени-отчеству.

— Входи, дочка! Я соскучился, — Борис Михайлович прикоснулся губами к ее прохладной щеке. — Садись. Будешь чай с брусничным вареньем?

Виктория кивнула.

Пока хозяин колдовал над чайником, она обдумывала разговор.

Деметр пользовался огромным авторитетом среди адептов, он слыл видящим, но его талант распространялся на мир живых, в отличие от нее, работающей с мертвой материей.

После возвращения из Венеции это был первый раз, когда они могли обсудить произошедшее с глазу на глаз. До этого они говорили лишь по телефону, после того как Вика немного пришла в себя от пережитого.

Борис Михайлович, поставив на стол ароматный напиток, закрыл дверь в кабинет на ключ, удобно устроился за рабочим столом и приготовился слушать.

— Начнем сначала — с первых шагов на венецианской земле. С того момента, как ты почувствовала присутствие. Ощущения были знакомыми или имели какую-то особенность?

— Они отличались, и существенно. Зло, что я чувствовала раньше, персонализировалось с носителем, с человеком. Вместе с давлением в горле у меня в голове присутствовали реплики, отпечатки мыслей. В тот раз, кроме боли в горле и затылке, ничего не тронуло. Я плыла в вакууме. Никаких человеческих вибраций не было заметно.

— Дальше, когда ты услышала Голос, что-то добавилось?

— Нет, просто в пустой комнате зазвучал безликий голос…

— Ты сказала, что присутствие Гая лишило тебя не только способности слышать приказы Голоса, но и на время полностью блокировало сенситивные ощущения?