Скользящий по лезвию

— После смерти мне будет уже все равно, — вздохнула Соки и все-таки взялась за лопату.

Земля на заднем дворе, где Ричард решил выкопать могилу, была сухой и неподатливой. Швыряя ее рыжие комья за край медленно углублявшейся ямы, Соки изрядно запыхалась. Снова начало зудеть плечо. Ковбой, напротив, работал мерно, как машина, поднимая и опуская лопату. Только под мышками у него выступили темные пятна.

Девушка смахнула со лба пот и почесала ранку под свитером. К пальцам пристало что-то — какие-то мелкие кожистые чешуйки, но не кровь. Соки как раз с удивлением их разглядывала, когда Ричард, бросив лопату, объявил:

— Хватит.

Яма получилась глубиной фута три. Соки с сомнением уставилась на неглубокую могилу.

— Койотов в этих краях не водится, — продолжил ковбой, — а больше тут некому рыться.

И они похоронили человека-пугало на глубине трех футов, забросав яму рыжей землей. Ричард постоял у могилы, склонив голову. Может, он читал молитву. Может, просто думал о том, что делать дальше.

Когда ковбой поднял глаза, солнце как раз выкарабкалось из-за крыши дома. Соки подставила лицо щекотке лучей, радуясь теплу. Пусть весело брызжущий свет изгонит из нее холод этой ночи, как будто ничего и не было. Солнце сидело на самой шляпе Ричарда. Казалось, что ковбой выше дома, выше гор, выше самого неба. И только ворон Йель, пляшущий в багровом сумраке под веками, продолжал насмешливо каркать. Он каркал и каркал на языке, который помнили разве что рассыпанные по Великим Равнинам камни: «Ррроди мне воррроненка, сестррра!»

«Пошел прочь», — мысленно приказала ему Соки, и ворон убрался.

До поры.

* * *

Ненависть Джорджа, пометавшись, как голодный зверь, наконец-то нашла объект приложения. Девчонка Дороти. Он чисто, искренне и страстно возненавидел девчонку. Несомненно, она была виновата во всем. С Железного Дровосека взятки гладки — он делал то, что делал всегда. Братец-пугало был мертв и лежал в сухой и равнодушной земле. Но девчонка, девчонка. Она переплюнула даже Катю. Джордж всегда был уверен, что бабы те еще сволочи. Их интересовало только внешнее — смазливое лицо, спортивная фигура, размер члена и счета. Они притворялись, притворялись до последнего, а потом били по самому больному. С Катей он просчитался. Надо было сразу зажать ей ладонью рот и завалить на койку. Он позволил ей заорать — и результатом стали пять часов унижения. Сейчас было еще хуже. Он позволил девчонке сбежать. Дважды. Позволил этим бегством предупредить убийцу. И теперь Генри мертв, а он, Джордж, едва способен ковылять, опираясь на самодельный костыль.

И она еще перевязала его! Перевязывая, неумело, как всё, что делают бабы, смотрела снизу вверх. Искательным таким взглядом, типично сучьим. Очень хотелось ударить ее по лицу. Но рядом стоял Железный Дровосек, стоял и лыбился так, что сразу становилось ясно — тронь Джордж девку хотя бы пальцем, лишится руки.

* * *

Поначалу, очнувшись в пыльной и темной комнате мордой в ковер, с такой болью в руке и ноге, что хотелось выкрошить зубы в крике, Джордж подумал о пытках. Он не сомневался — его будут допрашивать, пытать. Как же иначе? Он пленник. Убийца прикует его ржавыми цепями к стене и станет жечь железом, выпытывая все об отце и о шефе. Чтобы забыть о боли, Джордж представлял, как убийца тычет ему в лицо раскаленным прутом, может, даже выжигает глаз, а он мужественно хохочет в лицо смерти. И плюет в лицо ненавистной девчонке кровавой слюной.

Однако реальность оказалась куда проще и горше. Стоило Железному Дровосеку присесть рядом с Джорджем и, ласково взяв его за рыхлый подбородок, сказать: «А теперь ты, клоун, объяснишь мне, что вам было от меня надо, или останешься лежать здесь, пока не сгниешь», — как рот открылся словно бы сам по себе, и слова полились захлебывающимся потоком.

Он рассказал о Машине. Об отце. И о шефе. И про маленький, совсем незаметный разъем в виске, сквозь который Машину можно подключить напрямую. И что после прорыва отец через него, Джорджа, передал шефу параметры нового поиска, но шеф не решился использовать только их с Хиггинсом. Велел отыскать третьего. А остальные погибли. Их использовали военные. Остались они трое.

Джордж с готовностью сунул бы в капкан еще и голову, потому что предательский рот уже почти рассказал о том, что вообще-то остаться должен только один. И об этом не знает даже шеф — только отец и он. К счастью, убийца перебил его, спросив: «Как вы нашли меня?»

Джордж объяснил, что чип отслеживается по маячку. Когда тех, других, казнили, чипы возвращали отцу, а тот возвращал их Машине, но без человека чип уже не то…

Лицо Железного Дровосека было бесстрастным, как и подобает железу. Джордж понимал, что говорит бессвязно — он всегда путался в словах, когда нервничал, но убийца ни о чем не переспрашивал. Только один раз: «Где работает твой шеф?» — «На факультете биохимии», — поспешно выдохнул Джордж. Ему показалось, что в глазах Железного мелькнуло разочарование, и предательский рот снова зачастил: