Скользкая дорога

«Это был фрагмент интервью адвоката господина Кравица, — обратилась к зрителям ведущая. — Напомню, что в Четвертом окружном суде Сан-Паулу идет совещание присяжных, которые должны определить судьбу Тима Кравица».

Вещание всех каналов время от времени прерывалось на последние известия из суда — присяжные все еще не вышли из своей совещательной комнаты, хотя отведенное им на вынесение вердикта время давно истекло. «Интересно, вызвана ли такая задержка большим количеством фактов, или же между присяжными разгорелся спор о виновности Тима Кравица? Мы будем держать вас в курсе событий!» — звучало по новостям.

В девять вечера по местному времени дверь совещательной комнаты открылась, и оттуда вышли присяжные. Эфир сети моментально переключился на этих 12 героев сегодняшнего дня. Клерк суда уведомил судью о том, что присяжные снова в зале, и спустя минут пятнадцать Уилма Сальгадо взошла на свою трибуну и первым делом обратилась к старшине жюри присяжных:

— Господин старшина, присяжные вынесли вердикт?

— Да, Ваша честь, — послышался ответ старшины.

— Пожалуйста, сообщите, пришли ли присяжные к выводу о том, что действительно имело место убийство человека?

— Да, Ваша честь.

— Установили ли присяжные, что убийство совершил подсудимый, господин Тим Кравиц?

— Да, Ваша честь. Установили. Убийство Стефани Джефферсон совершил господин Тим Кравиц.

— Пожалуйста, сообщите, каким числом голосов был принят обвинительный вердикт?

— Единогласно, Ваша честь.

— Благодарю вас. Присяжные могут быть свободны.

Присяжные сошли со своей трибуны и заняли место в зале, битком набитом журналистами и простыми слушателями. Уилма Сальгадо была готова к тому, что первые несколько минут после провозглашения вердикта присяжных зал будет бесполезно останавливать — корреспонденты, не стесняясь судьи и игнорируя регламент, наперебой сообщали о том, что присяжные признали Кравица виновным. Постепенно накал страстей угас, в зале стало тише, а пронзительный стук молоточка окончательно навел порядок.

— Уважаемые господа, — сказала судья, — присяжные заседатели единогласно признали господина Кравица виновным. Все то время, что они совещались, я внимательно читала дело и исследовала доказательства, которые были получены в ходе процесса. Как судья я связана оправдательным вердиктом, но обвинительный вердикт не является для меня обязательным, если я приду к выводу о непричастности подсудимого к совершению преступления. Господин Кравиц, — обратилась она к члену Палаты, — в этой связи я хотела бы сказать, что мне не остается ничего, кроме как выразить полную солидарность с вердиктом жюри присяжных. У меня нет никаких сомнений в том, что именно вы убили свою супругу, госпожу Стефани Джефферсон. Я признаю вас виновным в совершении убийства и приговариваю к смертной казни. Вам разъясняется право подать апелляцию в Суд Прошлого в течение двух месяцев. На этом заседание окончено.

Стукнув молоточком, судья встала и не спеша удалилась в свой кабинет. Зал буквально прорвало — к Тиму Кравицу ринулись все присутствовавшие на процессе журналисты, сбивая друг друга с ног: «Господин Кравиц, вы признаете себя виновным?», «Вы ожидали обвинительного приговора?», «Вы будете подавать апелляцию?», «Если подтвердится ваша невиновность, будете ли вы взыскивать компенсацию за незаконное преследование?»

Тим Кравиц стоял не шевелясь. Он был спокоен и даже несколько умиротворен. Казалось, что он испытал сильное облегчение от того, что все это наконец закончилось.

«Господин Кравиц», — робко сказал конвоир, подойдя к осужденному. Кравиц взглянул на него, крепко сжал губы, слегка улыбнулся и сказал: «Да-да, я готов. Пойдемте».

Решившие прийти на это заседание суда Арманду Тоцци и Лукас после оглашения приговора сидели неподвижно, лишь раз переглянувшись.

— Ну, вот и все, — сказал наконец Лукас, — даже немного жалко, что все закончилось.

— Жалко? Нет уж, спасибо. Не надо нам больше таких дел, — возразил капитан.

— Ты прав, конечно. Но я еще своим внукам буду рассказывать, как работал над этим делом!

— Ты детей сначала нарожай, — усмехнулся Арманду. — Пойдем, уже поздно. Завтра у нас с тобой много интересного.

— Арманду, а о допросе какого тайного свидетеля говорил прокурор в своем слове? Почему я о ней ничего не знаю?

— Беранжер Пьярд. Она была домработницей у Джефферсон и Кравица. О ней ты ничего не знал, потому что она была засекречена постановлением прокурора, чтобы исключить возможность Кравица давить на нее. Поэтому в деле нет ни слова об этом свидетеле — она появилась только в суде. Я ее сам первый раз увидел только в зале заседаний. В ходе следствия прокурор допрашивал ее лично, в закрытом режиме.