Скользкий лёд мечты

— Я не сравнивал себя с парами! Одиночное и парное катание, не одно и то же! Я никогда не умолял твоих способностей. Ты молодец, и я очень горжусь тобой.

— Честно?

— Абсолютно! Ты достойная фигуристка, у тебя врожденная органичность и артистизм, ты чувствуешь лед, а это дано не каждому.

— Считаешь? Ты, правда, думаешь, что я чего-то стою?

— Я не думаю, я это знаю, я это вижу! Не терзайся сомнениями, просто делай все, на что способна и все. А становится Олимпийскими чемпионами вовсе не обязательно.

— Кто бы это говорил! — всплеснула руками Лена.

— Леночка, поверь, это очень дорого мне стоило. Зачем гробить свое здоровье ради нескольких минут триумфа?

— Но ты же гробил!

— И порой жалею… Все закончилось и что я имею? Ничего! Ни семьи, ни детей, ни здоровья! Мне всего двадцать восемь, а я порой напоминаю себе разваливающегося на части пенсионера! По мне погоду предсказывать можно! Я ходячий барометр! Тут заболело, к дождю, там потянуло, к перемене давления, тут защемило, к перепаду температуры! И кому это надо? Кто мне сказал «спасибо»? Кто?

— Твои поклонники тебя боготворят!

— И что? Я же не для них живу, в конце концов!

— А зачем ты тогда на это шел? Зачем шел с Олимпиады на Олимпиаду? — справедливо поинтересовалась Лена.

— Дурак был! Самолюбие больное! А это диагноз, поверь мне! Гордость, честолюбие, заносчивость, вот что двигало меня вперед, а отнюдь не патриотизм или проверка своих сил. Однажды узнав опьяняющий вкус победы, я не смог остановиться. «Я — лучший», — крутилось в голове и хотелось это доказывать! Это сумасшествие! Я только сейчас начинаю выздоравливать. И то иногда еще заносит! И я понимаю, это меня отнюдь не красит. А когда начинают ныть какие-нибудь старые травмы, я тут же начинаю думать: «зачем, ну, зачем я все это делал?»

— А я почти ничего не знаю о твоих травмах… Знаю только, что как-то ты при неудачном падении сломал руку, и что связку рвал на правой ноге… Но почему-то я сейчас так понимаю, это не все?

— Далеко не все! — усмехнулся Кирилл, — Я никогда не бравировал тем, что выигрываю с травмой или на обезболивающем. Наоборот скрывал. Хотелось казаться счастливчиком! Мол, даже травмы его стороной обходят! Супергерой, е-мое! — смеялся сам над собой Штоколов.

— А что еще было? — несмело спросила Лена.

— Сам всего не помню. Что я только не растягивал, не рвал, не вывихивал и не ломал… Но самое запоминающееся — перелом колена. Размозжил всю коленную чашечку на правой ноге. До сих пор не могу долго ходить пешком, и колено почему-то начинает ломить на холоде, перестает сгибаться.

— А как ты на катке тренировался, там же холодно? — округлила глаза Лена.

— Так и тренировался, — пожал плечами Кирилл, — Надевали термоповязку, а в перерывы отогревал у батареи. На соревнованиях брал себя в руки и заставлял его гнуться так, как было надо. А потом несколько часов не мог его согнуть. Забавно было!

— И что забавного?

— Нога как бревно! Смотрел и думал, и что будем завтра с тобой делать на произвольной, соизволим согнуться ли нет? Разве не забавно разговаривать с коленкой?

— И давно это у тебя?

— После первой победы на Олимпиаде.

— Почти десять лет?! — изумилась Лена.

— Получается да. Потом, как ты знаешь, я ломал руку, рвал подколенные связки, но уже левой ноги, к счастью. Много раз вывихивал и руки и ноги. Одно время что-то было с левым бедром, буквально каждую тренировку вылетало из сустава. Организм тогда так устал от боли, что перестал ее воспринимать. Я понимал, что нога снова выскочила, но боли уже не чувствовал. Пришлось какое-то время не тренироваться.

— Кошмар!

— Цена успеха. А если прибавить сюда развалившийся брак и уход любимой женщины… Я все отдал спорту. Все и даже больше. Ладно, давай больше не будем о моих болячках, — взбодрился Кирилл.

— Как скажешь. Кирилл, только еще один вопрос, можно?

— Ну, один задавай, — улыбнулся он, глядя в лучистые Ленины глазки, которые каждый раз обезоруживали его своей искренностью и трепетностью.

— А почему вы расстались с Кристиной?