Скользкий лёд мечты

— Почему ты сразу делаешь такие категоричные выводы? Да, я согласилась быть женой под грифом «совершенно секретно», но я же твоя карманная собачка, за которую ты сам можешь решать, когда ей есть, когда спать, а когда выгуливать!

— Что не так ты представляла себе счастливую семейную жизнь со мной?! — перешел на повышенный тон уже и Штоколов.

— Не так!

— Разочарована? Хочешь послать меня куда подальше и развлекаться?!

— Что за бред?! Ты специально так себя ведешь, чтобы я сбежала?! А ты вроде как, и не причем? И я останусь во всем виновата?!

— Бред! Куда тебя понесло?!

— А тебя?! Запомни, есть только одна вещь, которую ты можешь сделать, после чего я уйду, раз и навсегда, но там я никак не буду виновата.

— И какая же?

— Переспать с Кристиной!

— Что за бред?!

— Бред?! Нет, это не бред, это чувства. Так что если хочешь от меня избавиться поезжай в Голливуд, найди там свою великолепную блондиночку и трахни ее! И все, меня ты больше не увидишь! И не надо будет обременять себя моим присутствием!

— Лена, остановись! Ты сама себя слышишь?! Ты начала предъявлять мне претензии, что я хочу тебя видеть рядом постоянно, а сейчас говоришь, что твое присутствие меня обременяет?!

— Я не понимаю, зачем тебе это? Неужели ты так привык к зрителям, что вообще не можешь находиться один?

— И да, и нет.

— Не поняла.

— Мне не нужны зрители, но я не могу быть один. Ты не представляешь, как я устал от этого разъедающего чувства одиночества! Никто не оказывался мне так близок, как ты… Впервые, наверное, лет за двадцать, я чувствую, что у меня есть семья, что я не один. Да, что там за двадцать лет?! За всю жизнь! Я не могу без тебя. Я хочу, чтобы ты всегда находилась рядом… Мне с тобой тепло и уютно. Мне так никогда не было. Я никогда не знал, что значит нормальная семья…

— Что ты говоришь? Я же читала, у тебя замечательная семья: мама, папа и старший брат. Что они всегда помогали, поддерживали.

— Лена, ты все еще веришь всему, что обо мне писали и пишут? Ты же прекрасно меня знаешь. Я всегда делал все, чтобы жизнь имела вид успешной. Но «иметь вид» и «быть», это не одно и то же!

— Я не понимаю, — пожала плечами Лена, — Ну не из детского же ты дома?

— Нет. Не из детского. Просто у моих родителей была одна привычка: расходиться и сходиться снова. Они расстались, потом случайный секс и появился я. Отец снова вернулся в семью. И все ничего, пока я не начал болеть. Я постоянно болел простудами и вирусами. Мама все время проводила со мной, а отец опять пошел по молоденьким девочкам! И мама постоянно твердила мне, что это из-за меня, что она много времени тратила на меня, и поэтому он ушел! Наверное, она думала, что я не запомню этих слов в силу возраста. Но я помню… Мне казалось, что если бы меня не было, то они остались бы вместе.

— Но ты же понимаешь, что это, не так. Если бы мама не забеременела тобой, то они вообще бы не сошлись, — справедливо заметила Лена.

— Я понимаю. Но тогда я чувствовал по-другому. Маме кто-то сказал, что если меня отвести на каток, то я стану реже болеть простудой. И она отвела. Я ненавидел каток! — выдал Штоколов с таким огненным блеском в глазах, что Лена просто не могла в это поверить.

— Ты? Ненавидел каток?

— Ненавидел! У меня катастрофически ничего не получалось! Я даже стоять не мог, не то что куда-то катиться! Меня раздражали разбитые колени, синяки! Мне хотелось убежать и не возвращаться. Но мама водила меня на каток день за днем, и говорила, что теперь у нее наконец-то появилось свободное время.

— Я просто не могу поверить, что твоя мама могла так говорить…

— Лена, поверь мне, она говорила мне много чего, и это самое безобидное. Но однажды, я сам не понял, как прыгнул. Тренер думал, это случайно. Попросил еще раз. Я снова прыгнул. Мне тогда лет пять было. И началось. Появились первые успехи. Когда мне исполнилось лет семь, меня почему-то пришел забирать отец, и тренер в полу-шутку сказал ему о том, что я будущий Олимпийский чемпион. Видела бы ты, как засветились его глаза. Как ему захотелось стать отцом олимпийского чемпиона! И чем лучше я катался, тем больший интерес отец проявлял ко мне, и как ни странно, к маме. В девять, я выиграл какие-то первые детские соревнования, и отец вернулся в семью. Странно, но почему-то было так, — сам удивляясь происходящему некогда в его семье, пожимал плечами Кирилл.

— А потом опять ушел?