Скользкий лёд мечты

Кирилл стоял как вкопанный и не знал, что ответить. Он же все эти года был уверен в том, что мама все прекрасно знала, но почему-то решила вычеркнуть его из своей жизни. Неужели ему стоило ей просто позвонить, и все встало бы на свои места? Он так нуждался в ней, лет двадцать тому назад, но обжигающая обида и непомерная гордость не позволяли ему сделать первый шаг…

— Простишь меня, когда-нибудь? — со слезами спрашивала мама.

— Мам, это ты прости меня за мою гордыню. Ты раз сказала мне, что не будешь со мной общаться, потому что папа против, и я глупо, по-детски, обиделся и ждал, что вы сами позвоните…, - отвечал Кирилл, чувствуя, как предательски щиплет покрасневшие глаза.

— Это мы вели себя как дети… Господи, столько лет мы просто вычеркнули из жизни… Меня не было рядом, когда ты получал свои главные медали, когда у тебя были травмы или какие-то проблемы… Я так жалею об этом! — вздохнула мама.

— Мамочка, я люблю тебя…, - единственное, что смог выдавить из себя Кирилл, чтобы его голос не успел дрогнуть, и крепко обнял мать. Обнял впервые за двадцать пять лет.

— Я, конечно, не рассчитываю, что ты и меня простишь, но признаю свою вину. Я был не прав. Мне стыдно. Я благодарен тебе за то, что в прессе ты всегда отзывался о нас добрым словом, словно, мы рядом. И я очень-очень горд от того, что ты мой сын, — сдержанно произнес отец.

— Я просто хотел, чтобы ты мне поверил, — честно ответил Кирилл.

— Я боялся в это поверить. Я просто не зал, что мне нужно будет делать, если это правда, — пожал плечами отец.

— Я не хочу тебя судить, а тем более говорить о том, что ты должен был сделать, сейчас это уже не имеет никакого значения, — покачал головой Кирилл, — Все сложилось так, как сложилось. Может быть, если бы не тот случай, я никогда не переехал бы в Питер и не добился того, чего добился, — предположил он, — А что касается прощения, у меня нет права тебя не прощать.

— Вопрос в том, прощу ли я сам себя, — заметил отец.

— Ты бы винил себя, если бы что-то случилось, но ничего же не произошло, — ответил Кирилл.

— Если твой ребенок один в подростковом возрасте сбегает из дома и начинает самостоятельно строить свою жизнь, это уже говорит о том, что что-то произошло, — парировал отец, — Мне стыдно за себя. Я лишил и себя, и маму счастья быть с тобой, делить радость побед и боль небольших поражений. Но я безумно горд, что ты мой сын. Лучший фигурист за всю историю мужского фигурного катания — мой сын! А я худший отец, который только мог тебе достаться. Я так рад, что ты приехал, и я могу сказать тебе то, что говорю, наконец-то повиниться и попросить прощения. Я много раз всё вспоминал, понимал, что был не прав, но матери об этом никогда не говорил…. мне не хотелось, чтобы она изводила себя чувством вины.

— Ну, что ж, я думаю, мы все обсудили. Вы больше не считаете меня «зазвездившейся» свиньей, а я знаю, что что-то значу и в вашей жизни, — несколько сухо подытожил Кирилл.

— Ты не просто «что-то значишь»! Ты наша гордость, любовь и боль! — заметила мама.

Кирилл просто улыбнулся и снова обнял мать. Какой же маленькой и хрупкой она сейчас ему казалось. Когда он уезжал много лет назад, мама была выше него, а сейчас доставала лишь до плеча!

— Я так рада, что они наконец-то помирились! — радостно шептала мужу Света, когда они уже все вместе сидели за столом и общались, как и положено дружной семье.

— А я-то как рад! — поддержал ее Андрей, — Правда я так и не знаю, в чем причина его «побега» в Питер, но главное, что они поняли друг друга. Я же столько лет жил рядом с родителями, они всегда мне помогали, любили, оберегали, да и сейчас, я чувствую их заботу и поддержку, а он был один. Понимаешь, совсем один! И мне всегда от этого становилось не по себе.

— Ну, теперь, надеюсь, они все наверстают, — улыбнулась Света, видя, как Кирилл ухаживал за мамой.

— Хотелось бы верить, — протянул в ответ Андрей.

На даче все остались с ночевкой. Андрей и Света быстро уединились в своей спальне. Юрий Анатольевич и Алла Павловна тоже прилегли у себя, а Катя и Кирилл болтали в гостиной, но чуть за полночь и Катя отправилась спать, и только Кирилл остался сидеть у горящего камина.

— Не спится? — раздался за спиной голос матери.

— Как-то нет. Вообще плохо сплю в последнее время, — честно признался Кирилл.

— Почему? Господи, я ничего о тебе не знаю! — с досадой покачала головой мама, опершись на дверной косяк — Не знаю твой любимый фильм, не знаю, что ты ешь на завтрак, не знаю, о чем ты мечтаешь…

— Если бы ты знала, о чем я сейчас мечтаю, тебя бы это не порадовало, — усмехнулся Кирилл.

— Как ты сейчас вообще живешь? С кем?

— Один…

— Неужели ты и, правда, убежденный холостяк, как пишут эти желтые газетенки? Знаешь, я так мечтаю, чтобы ты подарил нам внуков, — честно призналась мама, — У таких талантливых людей обязательно должны быть дети.

— И я хочу ребенка.

— Так женись и будете рожать малышей. Неужели в таких больших городах, как Санкт-Петербург и Москва нет подходящей партии?