Скользкий

А Кирилл не открывал. Испинав всю его ни в чем не повинную дверь, я уселся на ступеньки и осмотрел серебряные накладки на носках ботинок. Даже не шатаются. На совесть присобачил. Еще попинать, что ли? Может, спит? Или его дома нет? Но куда он с утра пораньше умотать мог? Я уже поднялся со ступенек, когда залязгали засовы, и дверь медленно приоткрылась ровно настолько, чтобы Кирилл смог высунуть голову.

– Чего тебе? – недовольно сморщился он и широко зевнул.

– У тебя самогон на кедровых орешках остался еще?

– Ну, вы, синеботы, точно офонарели. Сначала Селин, теперь ты…

– Да мне в энзэ. Фляжку только, – объяснил я. – В рейд ухожу.

– В рейд? – задумался Кирилл. – Тогда ладно. Давай тару.

– И чаем не угостишь? – протянул ему фляжку я.

– Ты, блин, знаешь, сколько времени? – вспылил Кирилл. – Нет, ты-то знаешь. Тебе, подонку, по фигу, во сколько меня разбудить. Не один я.

Прикрыв дверь, он исчез в квартире, но запираться не стал. Ой-ой-ой. Не один он. Можно подумать, можно подумать…

Минут через пять Кирилл открыл дверь и вернул мне потяжелевшую фляжку.

– Все? – с неприкрытым намеком в голосе поинтересовался он. – Или тебе колбасы еще в энзэ завернуть?

– Колбасы не надо. – Я убрал фляжку во внутренний карман. – Ты мне вот что лучше скажи: Чертов провал – это что и это где?

– Я тебе что, справочная? – резонно, в общем-то, возмутился Кирилл.

– Хорош, очень надо.

– Заброшенная шахта на Границе Форта, Города и Туманного, – смилостивился парень. – Недалеко от Соколовского, это хутор сразу за Еловым.

– Знаю такой. А на чьей территории провал? Туманного или Города?

– Туманного.

– И чем он знаменит?

– Тебе, может, лекцию прочитать? – с трудом удержался от мата Кирилл. – Дай поспать, а?

– Ну, в двух словах…

– В двух словах? Чем ниже, тем холоднее. О! Это уже четыре. Перебор.

– А дальше?

– Ниже тридцати метров никто не опускался. Все. Удовлетворил твое любопытство?

– Спасибо большое. Выручил. – Я начал спускаться по лестнице, но обернулся. – А с Селиным что?

– Подруга из дома выгнала. – Кирилл тихонько прикрыл дверь.

Чертов провал. Вот оно значит как. Интересно, что там внизу? Интересно? Да пусть это самое «интересно» там еще хоть сотню лет лежит. Мне оно и даром не надо. Другие заботы есть, и причем куда более актуальные.

Например, надо быстрее шевелить ходулями. Время часов девять уже, а нам еще до пропускного пункта топать. И не просто топать, а кучу всякого барахла на себе волочь. А у меня, блин, и так после вчерашнего поясницу ломит. И ребра болят. И колено стреляет. И хвост скоро отвалится…

К общаге я подошел, уже порядком запыхавшись, да еще толстый вахтер добрых десять минут полоскал мне мозги и не хотел запускать внутрь. Я ему даже служебную бляху показал, а он все равно ни в какую. Еле уболтал. Урод. Кругом одни уроды. А так день хорошо начинался. Елки-палки, что ж тогда к вечеру будет?

Открывшая дверь Вера оказалась уже готова к выходу, и с желанием позавтракать пришлось распрощаться. Одно утешило: рюкзак свой она с утра успела перебрать и он уменьшился в размерах раза в три. Это что ж она такое из арсенала домой тащила?

Я закинул рюкзак на спину, подхватил свою винтовку и начал медленно спускаться по лестнице. Вера со снайперской винтовкой и моей сумкой запрыгала по ступенькам следом. Сколько ж энергии у человека! Я еле ноги переставляю, а ей хоть бы что.

Свернув на Тополиную аллею, мы пошли к проспекту Терешковой. Тьфу-тьфу-тьфу, но опоздать не должны.

Людей на улице заметно прибавилось, и я то и дело ловил на себе любопытные взгляды. Ну что за народ у нас такой? Ты вот дворник, ну и убирай себе мусор, не глазей по сторонам. Ты коробейник? Расставляй товар на лотке, не надо на меня пялиться. Каменщик, служивый, маляр, нечто неопределенной профессиональной принадлежности – займитесь уже делом! Достали все. Или, может, они бабы в камуфляже не видели? Да видели, не раз видели. Работать просто не хотят. И только клевавшие носом работники городского крематория, проехавшие мимо на муниципальной труповозке, даже не посмотрели в нашу сторону. Молодцы. Чтоб вам зарплату прибавили.

Припекать начало уже после того, как мы вышли на проспект Терешковой и миновали перекресток с Южным бульваром. Точно говорю: запаримся мы сегодня. А ночью продрогнем. Лично я в таких температурных перепадах ничего хорошего не вижу. Уж если жара, то жара, а если холод, то лучше не надо. Пусть лучше жара будет. Палящее солнце, теплое море, горячий песок. Холодное только пиво.

– Молоко, – прочитала на стоявшей в тени бочке Вера и толкнула меня в бок, не дав окончательно заснуть на ходу. – Это действительно молоко продают?

– А что еще? – пробурчал я, оглядев длинную очередь.

– В Форте коровы есть? – удивилась девушка.

– Зачем? С хутора какого-нибудь привезли, – предположил я. – Хотя запросто и с Лукова могли.

– Сейчас бы парного, – мечтательно протянула Вера.

– Мне, городскому ребенку, вас, деревенских, не понять, – усмехнулся я и резко обернулся.