Скользкий

В караулке оказалось еще трое гарнизонных и дремавший на раскладушке рядом с буржуйкой небритый мужик. Если верить красной повязке на левом предплечье – инспектор СЭС. Совсем молодой пацан с АКМ в руках пристроился у внешней бойницы и прикрывал направившего меня сюда караульного. Бородатый боец в черной вязаной шапочке с РПК контролировал подходы к блокпосту со стороны Гетто. Черноволосый усатый лейтенант сидел за сколоченным из некрашеных досок столом, на котором лежали две лимонки, жезл – судя по лазурному навершию, заряженный чем-то шоковым, – и распечатанная пачка папирос. Со спинки стула на ремне свисал АКМ.

– Вызвать кого? – внимательно осмотрев мою бляху, спросил лейтенант.

И этот в бронежилете. Странно, не похож он на бронелобого шакала, который устав исполняет от и до. Так в чем же дело? Не на осадном же положении они здесь, в самом деле? Что за ерунда?

– Да мне просто с кем-нибудь из местных переговорить надо, – объяснил я.

– Присаживайся, – указал мне на табуретку у стола лейтенант. – Степа, кликни кого из администрации.

Бородатый что-то монотонно забубнил в переговорную трубу.

– Я смотрю, у вас тут все серьезно, – уселся я на табурет.

– Серьезно? – переспросил лейтенант. – Да у нас здесь хрень полная.

– А что такое? – удивился я. Вроде раньше с уродами никаких проблем не было. Или я от жизни отстал?

– О взрывах не слышал разве? – Мой собеседник вытащил из пачки папиросу и закурил.

– И слышал, и видел. Это так серьезно?

– А то! Все взбеленились просто. Ну, Чистые и Крестоносцы всегда на голову больные были, так к ним теперь и остальные местные отморозки примкнули. – Лейтенант выпустил в потолок струю вонючего дыма. – Как взрывы начались, так и заладили: мочи уродов, мочи уродов. А мы не даем мочить, значит, враги главные. Камни постоянно кидают, бутылки. Один раз обстреляли. Ты вот скажи, по нам-то зачем стрелять? Не знаешь? Вот и я тоже. И так в последнее время уродов в город выпускать перестали. А то троих прямо напротив нас на фонарных столбах ночью вздернули. Еще и администрация ультиматум предъявила: или находите убийц и открываете свободный проход в город, или мы за последствия не отвечаем.

– Зашибись, – посочувствовал ему я.

– Не то слово. Уже и не знаем, кто первым на штурм пойдет: уроды или банды.

– Прям уж на штурм…

– Прям на штурм, – хлопнул ладонью по столу лейтенант. – Еще пара взрывов и резьбу сорвет. И мы никому уже доказать не сможем, что это не через наш пост взрывчатку пронесли. «Свободу измененным!» Ага, разбежались. Нет, если заварится каша, нам первым кранты придут. И без разницы, кто начнет. Мы ж посередине. Такие вот пироги.

– Не дойдет до этого.

– Надеюсь. Но сейчас любого пустяка хватит, чтобы все полыхнуло. Это раньше уродам пальцем погрозишь, по району облаву устроишь и сразу все на задних лапках ходят. А сейчас никто не может себе позволить слабину дать.

– Наши идут, – подал голос Степа.

– Ну слава богу, – облегченно вздохнул лейтенант.

Минуту спустя в караулку зашли три солдата гарнизона и колдун в длинном кожаном плаще.

– Володя, иди Леху смени, – распорядился лейтенант, и молодой парнишка, закинув ремень автомата на плечо, вышел наружу. – Как сходили?

– Нормально. – Колдун выложил на тумбочку два жезла: «дырокол» и заряженный «иглами стужи», повесил на вбитый в стену крюк плащ и подошел к нам.

Бойцы развесили промокшую верхнюю одежду и, не убирая оружия, сгрудились у раскаленной буржуйки.

– Как там?

– Тихо. В одном месте дыру в колючке заделать придется, но это мелочи. – Колдун уселся на свободный табурет и через шею снял цепь с массивным серебряным амулетом. – Меня больше затишье беспокоит. Не к добру это.

– Вот до чего дошло, – ткнул в меня пальцем лейтенант. – Уже не знаю, вернутся люди из обхода или нет. А обходы четыре раза в сутки устраивать положено.

– Да разогнать этот лепрозорий давно пора. – Колдун взял железную кружку, зачерпнул из стоявшей в углу бочки воды и жадно выпил. – То им дай, это им обеспечь, права не ущеми. Измененные… Твари драные!

– Ты только не начинай, – скривился лейтенант. – Это в Городском совете хорошо сидеть и щеки важно надувать, но ты-то сам все видел. Куда их выселишь?

– За сто первый километр, – буркнул колдун.

– Да они за неделю передохнут! – развернулся к нам лицом проснувшийся санитарный инспектор.

– Пусть дохнут. Нашим легче.

– Легче, кто спорит, – зевнул работник СЭС. – А волчатников куда девать? Они же через раз заразные! А жабов? А амеб? Или может, тогда прямо здесь газовую камеру построить? Чтоб заразу не разносили.

– Хорошо бы, – вздохнул колдун, – но не получится. Общественность не поймет. Вот лет пять назад…

– И пять лет назад не получилось бы, – не согласился с ним санитарный инспектор. – Это ж геноцид. Да весь Форт на уши встанет. Пусть уродов никто терпеть не может, но политика есть политика.

– Так! – опомнился вдруг лейтенант. – Никаких уродов чтоб я больше не слышал! Даже в разговорах между собой. С двадцатого апреля они официально «измененные». А то услышит кто из администрации, замучаемся объяснительные писать.