Скоморох

— Госпожа, — вступил в разговор норманн. — Он, возможен, лазутчик.

Радим сообразил, что жизнь висит на волоске и сейчас все зависит от того, кто кого переубедит. Предстояло блеснуть знанием хазарского.

— Добрая госпожа! Благодарствую! Я не лазутчик, клянусь Сварогом, я — скоморох. Я могу доказать. Хотите, колесом пройдусь или через голову прыгну?

— Скоморох? Ты знаешь наш язык? — улыбнулась женщина. — Это интересно. Я люблю затейников. Пустите его.

— Ай, не надо, Сара, быть беде, — сказал обладатель тонкого голоса — невысокий седой мужчина в длинном черном кафтане и маленькой бархатной шапочке. Судя по многочисленным перстням, унизывавшим его пальцы, и по аккуратным заплатам на платье, он был богат, но скуп.

Хельги сделал своим воинам знак, и они спрятали оружие. Сара подошла к Радиму и помогла подняться на ноги.

— Как твое имя, скоморох?

— Радим, госпожа.

— И куда ты идешь?

— Пока на Волочек, а там погляжу.

Сара была немолода, но не старше Якова. Черные с проседью волосы женщины аккуратно лежали под веревочной сеткой. Ее глаза были прищурены, и потому казалось, что она постоянно смотрит оценивающим взглядом. Небольшие черные усики пробивались около уголков рта, добавляя облику неожиданные мужественность и суровость. Ее платье было такого же густого черного цвета, как у мужа, но, в отличие от него, Сара не носила золота.

— Чудно. Мы тоже на Волочек идем. Хочешь отправиться с нами?

— О, нет, дорогая! — воскликнул Яков.

— Не надо так делайт, — одновременно с хозяином возразил Хельги.

Предложение Сары мужчинам не понравилось, но скоморох уже понял, кто здесь главный, и коротко ответил:

— Хочу. Последовала бурная сцена.

Яков срывающимся голосом начал уговаривать жену:

— Ай, Сара! Это поистине глупо — так верить случайным людям. Он сказал, что скоморох, а вдруг он такой же скоморох, как те, в личинах? Ты уже забыла, что мы потеряли вчера трех человек, когда эти оборванцы напали на нас? Сара, мы даже не знаем, может, он был среди них, сбросил личину и погнался за нами!

— Радим, ты — христианин? — спросила женщина. Скоморох замялся. Господа были иноземцами и, похоже, иудеями. По крайней мере, выглядели они так же, как полоцкий меняла Моисей, который регулярно посещал синагогу и уговаривал Радима сделать обрезание.

— Когда как, госпожа. В Бога я верую. Сара усмехнулась:

— Хороший ответ, скоморох. Ты точно не из татей. Те были христианами. — Женщина повернулась к мужчинам: — Вы же помните, что они кричали.

— Лазутчик может притворяйт, — заметил Хельги.

— Но он не станет надевать языческие обереги. Посмотри на него. Разве он похож на вчерашних врагов?

— Дорогая, язычники не менее опасны, чем христиане. Вспомни бедного Езуса, что пару годов назад отправился в эту страну искать древности. Ты точно не могла забыть этого тощего рабби, одержимого страстью к хазарским печатям, пыльным пергаментам и глиняным черепкам. Его очень заинтересовал твой платок, вышитые на нем узоры и орнаменты. Ты получила за платок хорошие деньги, помнишь? Так вот, Езус сгинул бесследно, Сара. А ведь тогда еще и слуху не было об этих ужасных татях.

— Наш Хельги и его люди тоже не иудеи, Яков. Ты забываешь важные вещи, милый.

— Ай, Сара, плох я стал, очень плох. А все от чего? От волнений. Бесконечно боюсь напастей. То ли в пути ограбят, то ли в Новгороде товар отберут, то ли в родном Булгаре мятеж учинят. Тревожные времена, ой, тревожные! Ежели возьмешь этого человека, я буду переживать, очень сильно переживать.

Сара подошла к мужу и обняла его:

— Милый, успокойся! Все будет хорошо! Веришь мне?

— Сара, ты же знаешь, я всегда верю тебе.

— Вот и чудно. Садимся в ладью. Отдохнули — и хватит.

Яков тяжело вздохнул и подчинился. Следом за ним в ладью забрались воины и Радим. Скоморох хотел было удобно устроиться на корме, когда Хельги поманил его пальцем и указал на скамью в середине. Радим вздохнул, скинул с плеч мешок и обреченно сел к веслу.

Глава 6

На ладье могли бы поместиться более дюжины человек, но плыли только одиннадцать: Яков, Сара, Радим, шестеро ратников и двое холопов. Грести пришлось всем, кроме хозяев и одного раненого воина из ватаги Хельги, усаженного к кормилу. Темп задавал Тюленьи Яйца, и нельзя сказать, чтобы он жалел команду. Струг шел против течения как на парусах, мягко рассекая водную гладь.

Когда пришло время передохнуть, ладью привязали к нависшему над рекой тополю, а Сара вдруг вспомнила, что основное занятие скоморохов — вовсе не гребля. — Покажи, Радим, что-нибудь забавное. Повесели душеньку. Можешь?

Скоморох был изнурен непривычным трудом, однако поспешил уверить, что представить забаву готов в любое время в любом месте.

Радим прошел на корму, достал из мешка плащ, сшитый из разноцветных кусков полотна, накрылся им, спрятав голову и плечи, отыскал выточенную из липы личину и надел ее. В руки скоморох взял короткие палки с бубенцами на концах. Ими можно одновременно жонглировать и звенеть. Пока Радим готовился, в голове созрел план представления. Насколько он себя помнил, подобного вытворять еще не приходилось, но — тем интереснее.