Скоморох

Тем временем наверху раздался стук. Привели узников. То, что ситуация оборачивается не в его пользу, Радим понял, когда увидел во главе гридей сурового Дудику. Раз его позвали, значит, сообразили, что дело непростое.

— Вот этих спрашивал? — спросил Дудика, когда Григорий появился на пороге.

— Сии отроки — ваши друзья? — в свою очередь спросил диакон.

— Умилка! Здравствуй, — Радим улыбнулся. Зяма с Умилкой выглядели грязными и усталыми, но, похоже, серьезно изувечить их не успели.

— Негодяй! — воскликнул Зяма. — Умилка, я же говорил, он с ними заодно!

— Радим, как ты мог!

— Погоди… Я все объясню.

— Что с ними хочешь делать, диакон? — спросил Дудика.

Григорий обратился к Радиму:

— Видишь, скоморох, я свое слово держу. Теперь твоя очередь. Пусти меня.

— Не спеши, господин диакон. Ежели пущу, твои псы нас на щепки разнесут.

— Я слово даю — пока из града не уйдете, погоню не пошлю.

— Ты хитер, да я хитрее. С нами пойдешь, до самого леса. Там тебя отпустим.

— Мне так не нравится!

— А по-другому не выйдет. Вели ребят к нам пустить.

— Э-э, нет. Либо отпускай меня, либо твоих друзей поведут мои гриди. Как меня освободишь, так их получишь.

— Ты лучше скомороха слушай. А то щас как ткну… — Из глубины прохода донесся голос Кури.

— И чего добьешься? Всех вас тут положат. Радим задумался. Ничего хорошего в том, что с ними пойдут люди епископа, не было. После обмена пленниками они могут напасть, и тогда можно рассчитывать только на быстрые ноги. Однако драться с гридями посреди Святой Софии было еще хуже.

— Добро. Уговорил ты меня, господин диакон. Идем все вместе. Только в дороге веди себя смирно, а то заволнуюсь, могу и порезать.

— Пойдем. Дудика, колодников ведите за нами. И пошли кого-нибудь вниз, надо помочь там.

— Что-то недоброе тут делается, диакон. Понимаю так: скоморох злым чародейством выбрался, наших обидел и церкви святой угрожает?

— Еще как! — Радим показал нож. — Не перечь!

— Меня испужать думаешь? Слаб еще. И не таких ломали. Добрый меч — голова с плеч.

— Не вздумайте! Слушайте меня! — забеспокоился Григорий. Он знал, кто падет первым в намечающейся схватке.

— С чего бы? Ты, диакон, гляжу, не преуспел с ворами. Теперь наше дело.

— Не смей, Дудика! Не видишь, этот душегуб меня порешит, не моргнет. Бог их накажет, но не сейчас.

— Сам виноват, что ворам отдался.

— Не тебе судить! Бископля гнева давно не ведал? Твое дело руками работать, а мое — головой. Делай как говорю!

Дудика помрачнел.

— Что ж, диакон, почнем, как велишь. Только смотри, позже на меня не пеняй.

— Вот и славно. Бог нам поможет, Дудика. Не сомневайся!

— Идем, — Радим подтолкнул диакона вперед. За скоморохом показались Куря и Силушка.

— Куря! Братишка! — Умилка хотела броситься к Куре, но была удержана сторожем.

— Умилка! Зяма! Мы пришли, чтобы спасти вас!

— Как? Правда? — Зяма был очень удивлен.

— Да! Я же говорила, что Радим хороший!

— Самый глупый поступок в твоей жизни, брат. Не стоило сюда соваться. Мы бы сами выкрутились.

Из Святой Софии они вышли под равнодушные взгляды церковных служек. И диакон, и гриди тут не в диковинку. А глазеть на пленников — себе дороже, были случаи, когда и за меньшее в пособники записывали. Бискуплю улицу миновали без остановок. У ворот Детинца уже стояла стража, которая наружу пускала всех, а внутрь только своих. Григория узнали сразу и вежливо поклонились. Диакон ответил на приветствие, хотел сказать что-то еще, но замолчал — после легкого укола ножом.

— Где пойдем? — спросил Радим, когда вышли на перекресток у Волхова.

— Через Людин конец — тут ворота ближе, — сказал Куря.

— Нет, — заявил Зяма. — По Торговой стороне лучше. За Словенским концом недалече знатная чаща.

Радим подтолкнул Григория в сторону моста:

— Пойдем на ту сторону.

— Может, пустите уже меня? — спросил Григорий. — Вы — туда, а мы здесь останемся. Ведь я не просто так говорю — я слово даю, что погони не будет. Господь не простит, если его верный раб обещанное нарушит. Кара небесная — сие страшно, поверь. Мне вовсе не в радость татей отпускать, но так лучше для церкви. Мы вас позже поймаем, будь уверен.

— Береженого боги берегут. Пойдешь с нами из града.

— Как знаешь, скоморох. Я ведь добрый сейчас, а Могу рассердиться.

— Не угрожай тому, кто с ножом, господин диакон.

Григорий замолчал и послушно двинулся по мосту. Следом зашагали Куря и Силушка с обнаженными мечами в руках. Саженях в десяти за ними пошли двое гридей с пленниками.

Солнце уже скрылось за горизонтом, и только алая полоса заката напоминала о нем. В темно-синем небе засверкали звезды. Острозубый месяц бросал свет на речную гладь. Темнота была на руку беглецам. Радим ухмыльнулся. Похоже, им удастся выбраться из переделки живыми. Самое главное — не сплоховать при передаче пленников. Скоморох начал обдумывать детали.

Под ногой прогнулась доска, из-за чего Радим споткнулся.

— Ох, Морена! — выругался он.

Большего он сказать не успел. Григорий резко вывернулся из рук скомороха и побежал вперед.

— Тати! Бейте! Бейте их всех! — закричал диакон.