Скопин-Шуйский

Движение войска в походе проходило в строгом порядке. Обычно первым шел ертаул с посошными людьми, которые наводили мосты и расчищали дороги. За ними следовали передовой полк, полк правой руки, большой полк, государев полк, «наряд», сторожевой полк и полк левой руки. В конце XVI века чаще стали посылать в поход «на три полки» ^[236].

В Калугу по едва установившемуся зимнему пути ехал и молодой боярин Скопин-Шуйский. Он вместе с Федором Мстиславским и Борисом Татевым был назначен командовать «прибылым полком», который расположится под Калугой «у Еоргия на Пескех» ^[237]. Задачей полка было не дать Болотникову уйти в случае его прорыва из крепости.

Скопин ехал верхом по торной дороге, погода уже установилась по-зимнему ясная и морозная, настроение было бодрым: князь вспоминал празднование по случаю победы над мятежниками и получение боярского чина. Он с улыбкой оглядывался по сторонам, а заснеженный лес, по которому проходила дорога, рождал в воображении воеводы фантастические картины, — ему то мерещилась в опушенном снегом кусте фигура боярыни в душегрее и фате, то в поваленном дереве — подстерегающий проезжающих тать. Брови и ресницы Михаила покрылись инеем, даже зрачкам было больно на морозе, а в первой сотне, будто и не замечая вовсе холода, запели старую походную песню:

Не давай ты, Боже,
зимовые службы:
зимовал служба —
молодцам кручинно
да сердцу надсадно, —

выводил сильный, высокий голос первого запевалы ^[238].

Бережечик зыблетца,
да песочик сыплетца,
а ледочик ломитца,
добры кони тонут,
молодцы томятца, —

вторил ему густой и низкий голос второго.

Что и говорить, зима — не лето, в поход идти — не на печи лежать.

Ино, Боже, Боже!
сотворил ты, Боже,
да и небо-землю, —
сотвори же, Боже,
весновую службу!

пели, покачиваясь в седлах, служилые люди, едучи по царскому повелению в Калугу.

Нельзя сказать, чтобы в зимнее время русскому войску не приходилось воевать, — приходилось, и довольно часто. Об этом говорит широкое применение в военном деле таких средств передвижения, как лыжи и сани: где кони проваливались в глубоком снегу, люди надевали лыжи и неслись, как заметил один из иностранцев, «с великою быстротою». На санях перевозили обычно разборный «гуляй-город», воинские припасы и оружие, в Сибири казаки зимою двигались на нартах.

Бежавших с Болотниковым было немало, по некоторым сведениям, около десяти тысяч «всяких людей огненного бою», то есть вооруженных огнестрельным оружием. Другая часть мятежников укрылась в Веневе и Туле. Болотников не случайно решил отступить в Калугу. Город был многолюдный, богатый, с большими запасами провианта, «в нем всегда шла большая торговля солью с землей Северской, Комарицкой волостью и другими соседними местами, откуда привозили мед, воск, лен, кожи и другие подобные товары, так что она хорошо была снабжена» ^[239].

В Калуге был деревянный острог, однако его стены вряд ли могли защитить от огня артиллерии, которой было так сильно царское войско. Поэтому Болотников приказал строить в городе дополнительные укрепления. О событиях в Калуге рассказывает очевидец — немец Конрад Буссов, имевший в тех краях поместье: «Болотников приказал вокруг города и острога, вдоль тына или частокола, который уже стоял там, вырыть с обеих сторон снаружи и изнутри большие рвы, а землю с обеих сторон перекидать на частокол, чтобы можно было использовать его как бруствер» ^[240]. Эти умелые действия опытного атамана вскоре принесут свои плоды.

Сражения под стенами Калуги шли очень упорные. Войско царя применяло «наряд большой и огненную артиллерию». Пушки беспрестанно стреляли по городу и крепости, однако земляным шанцам, укрепившим городской частокол, вреда почти не наносили. Более того, осажденные постоянно делали из города вылазки и «царя Васильевых ратных людей на вылосках побивали и ранили», порой по 40–50 человек за день. Прошел уже месяц, а конца осаде видно не было. Одних только сальных свечей воеводы нажгли 500 штук, да восковых на 20 алтын, три стопы бумаги «аглинские», чтоб писать царю грамоты с вестями, а уж чернил и вовсе извели ведро ^[241].