Скопин-Шуйский. Похищение престола

— Надо на Ярославль иттить, — кричали с другого конца.

— Ага, тебя ярославцы с пирогами ждут.

Кто-то заметил подходивших князя с митрополитом, закричал:

— Вот пусть воевода скажет.

И по толпе пробежало искрой: «Воевода… Воевода… Воевода. Расступись!»

Толпа расступилась, пропуская к помосту князя Сеитова с митрополитом. Они вместе поднялись на возвышение. Воевода спросил тысяцкого:

— Откуда узнали о Переяславле?

— Сорока на хвосте принесла, — отшутился было тысяцкий, но увидя, что князь не намерен шутить, сказал серьезно:

— К купцу Данилову зять прибежал из Переяславля. Сказал: спасайтесь.

— А вы и в портки наложили?

— Так народ же, — оправдывался тысяцкий.

Сеитов подошел к краю помоста, оттолкнув купчика, молвил негромко:

— Отговорился, ступай.

Купчик быстро спустился по лесенке в толпу, смешался с ней.

— Господа ростовцы, — начал говорить Сеитов, дождавшись относительной тишины. — И не стыдно вам будет бежать от переяславцев? А? Это как же? Великий Ростов побежит от какого-то вшивого Переяславля.

— Так с имя же войско царя Дмитрия, — крикнули из толпы.

— Не царя, а вора Тушинского, господа ростовцы. Тем более позорно перед вором показывать тыл. Али вы забыли, где у копья убойный конец, или не знаете, с какой стороны заряжается пищаль, как истягивается лук со стрелой? Наконец, вспомните, кто я таков в вашем городе? Может, вы думаете, что вас на бегство благословит преславный митрополит Филарет? Так нет же. Только что митрополит благословил меня на ратоборство с ворами, и я поведу ростовских мужей на мужское дело. Мы встретим врагов в поле и победим, а если умрем, то с честью.

К концу речи воеводы площадь совсем затихла, и Сеитов, почувствовав перемену в настроении толпы, закончил приказом коротким, не терпящим и намека на возражение:

— Завтра мы выступаем, тысяцкому и сотникам озаботиться вооружением людей. Святой отец Филарет благословит нас на подвиг.

Назавтра, когда на площади собралось ростовское воинство, митрополит со всем клиром отслужил торжественный молебен, прося у Всевышнего удачи ростовскому полку. Сразу же после этого рать выступила в сторону ненавистного Переяславля-Залесского. Женщины, отирая слезы, с грустью провожали мужей, мальчишки бежали за полком до околицы. И еще долго махали с бугра вслед уходившим отцам.

Отойдя с войском несколько верст от Ростова, воевода решил устроить засаду и остановил полк. Собрал сотников для совета.

— Я думаю, сильно от города нам отдаляться нельзя, не дай Бог, они пойдут другой дорогой. Кто же тогда защитит Ростов?

Все согласились: действительно город теперь беззащитен, надо быть к нему ближе. Выбрав широкую прогалину, стали окапываться, в лесу рубили деревья, заваливая, загромождая стволами и кольями дорогу на подходе к прогалине.

Зарядили пищали и пушку, которую установили прямо на дороге, огородив ветками.

Князь отправил по Переяславской дороге разведчиков.

— Встретите их — немедленно назад да постарайтесь не объявляться им или того хуже в плен угодить.

И стали ждать. Весь день никто не появлялся. Ночью воевода не разрешил разжигать костры.

— Обойдетесь сухомяткой.

И ночь прошла в ожидании. Назавтра многие начали сомневаться:

— Да придут ли они? Может, и не думают?

Третьяк Сеитов кивал на Назарова, вот, мол, его спросите.

— Обязательно будут, — говорил Илья. — Если б не собирались, разве б я стал к вам скакать. Толи мне другой заботы нет. — И зять купеческий подтвердил:

— Переяславцы хотят взять на щит Ростов, отмстить за все прошлые обиды.

— Ты гля, с больной головы на здоровую, — возмущались ростовцы. Вражда между этими городами, зародившаяся несколько веков назад еще при удельных княжествах, не утихла и поныне. Не оттого ли они и разных царей признавали: переяславцы — Дмитрия, ростовцы — Василия?

Ожиданье — тягуче, ходьба — бегуча. Утомились ростовцы ждать и тогда уж, когда и ждать перестали, прискакали разведчики с тревогой: «Идут!»

Завалы из свежесрубленных деревьев могли помешать коннице или обозу с пушками, но не пехоте.

Лисовский, догадавшись, что враг близок, сразу распорядился коннице свернуть в лес и обойти препятствие.

— Ударите им с тыла, — наказал он казачьему атаману. — Пехота идет прямо.

Едва там в зелени завалов замелькали головы переяславцев, рявкнула ростовская пушка и тут же затрещали ружейные выстрелы. И теперь, как ни странно, именно завалы служили переяславцам хорошей защитой. «А-а черт, — изругал сам себя Сеитов. — Не надо было делать этого». Но вслух скомандовал:

— Быстро заряжай!

На заряжание пушки да пищалей уходит слишком много времени. И поэтому едва стихла пальба, переяславцы поднялись в рост и кинулись в атаку, крича на весь лес обидное:

— Ребята, бей вислоухих лапшеедов!

Худшего оскорбления для ростовцев было нельзя придумать, и они не побежали, а напротив, двинулись переяславцам навстречу: «Сейчас мы посмотрим, кто вислоухий».

Зазвенело, заскрежетало железо, взматерились супротивники, более поминая отчего-то бедных своих матерей, наравне с чертями и другими срамными кличками.