Скопин-Шуйский. Похищение престола

— У меня главное поручение, ваше величество, привезти государю невесту панну Мнишек.

— Я знаю, знаю, мой друг. Для такого высокого жениха я бы мог найти достойную невесту и познатнее этой Мнишек. — Король игриво прищурился. — А? Как вы думаете, мой друг, достоин ваш царь невесты — ровни по знатности?

— Конечно, ваше величество.

— Так, может, не станем спешить, а? Подыщем ему подругу королевских кровей, а?

— Так это если б от меня зависело, ваше величество, — смутился Власьев от такого королевского напора. — Мне велено обручиться от имени царя с Мариной Мнишек и привезти ее в Москву для венчания. Разве я могу нарушить приказ? За самовольство мне верная плаха будет, ваше величество.

— Жаль. Очень жаль, мой друг, — вздохнул король.

— Я от имени своего государя прошу на это вашего разрешения.

— На что разрешение?

— Ну на обручение с вашей подданной и на ее увоз к нам.

— Я не могу отказать моему другу. А что касается такого торжества, — как обручение царя, то мы свершим его здесь в Кракове, у меня во дворце. И обручать вас станет кардинал Бернард Мациевский. Как вы думаете, если назначим обручение на 10 ноября?

— Вам лучше знать, ваше величество, когда удобней.

— Тогда договорились, я сообщу Мнишекам.

— А я к ним как раз еду. Скажу.

— Ничего, я пошлю с нарочным королевское приглашение и разрешение. Для самолюбивого Мнишека это будет приятнее, нежели ваш устный рассказ.

И действительно, королевский пакет с приглашением, прибывший уже при Власьеве, произвел на Мнишека сильное впечатление. Прочтя текст письма, воевода трижды поцеловал его, глаза заблестели от подступивших слез. Это задело Власьева: «Когда читал письма государя, хмурился, а тут, вишь ты, до неба прыгать готов». Однако смолчал Афанасий.

Подарки царя — шубу, коня и прочее — принял Мнишек как должное. Почувствовав приятную тяжесть кожаного мешка с золотом, спросил отрывисто:

— Сколько?

— Десять тыщ.

Воевода, тут же ухватив мешок, исчез, словно испарился. «Помчался пересчитывать, скупердяй, — подумал Власьев. — Не верит ясновельможный. Не дай Бог, если там не доложено. Я-то не считал. Принял мешок от казначея, поверил на слово его».

Но счет, видимо, сошелся, Мнишек появился через полчаса умиротворенный, хотя не преминул заметить посланцу царя:

— Это, конечно, не покроет всех затрат.

— Отчего, пан Юрий? — удивился Власьев. — Это государь послал невесте на дорогу только.

— Ах, если б только дорога, — вздохнул воевода Мнишек. И Власьев догадался: «Видать, в долгах как в шелках ясновельможный пан».

Зато Марина не скрывала своего восторга, роясь в шкатулке с драгоценностями. Все старалась тут же примерить и тут же спросить подружку:

— Ну как это?

— Прелесть, — отвечала Варвара Казановская.

— А это? — примеряла Марина корону, переливавшуюся блеском камней.

— Великолепно! Ты в ней как королева.

— Я ее одену на обрученье.

«Как дети, — думал Власьев, слушая их щебет и восхищаясь Мариной. — Красивая будет у нас царица. Правда, невысокая, как ребенок вовсе. Но ему-то под стать будет, чуть выше плеча, пожалуй».

Потом начали подруги рыться в материях, присланных для невесты царем: «Ах вот эта хороша! Ах вот эта лучше!»

Власьев, почувствовав свою ненужность, кашлянул, дабы привлечь к себе внимание. И молвил:

— Позвольте удалиться, государыня?

— Да, да, голубчик, ступай, — махнула ручкой Марина.

И началась суета в усадьбе Мнишеков, ясновельможную паненку Марину готовили к обручению, и не где-нибудь, а в королевском дворце в присутствии самого короля да не с простым паном, а с самим царем Московии. Тут есть отчего с ног сбиться.

С десяток швей было засажено за шитье нарядов для невесты. Несколько раз на дню они бегали к ней примерять наряды. Марина кричала на них, одну даже ударила по щеке. Но к назначенному дню все наконец было Приготовлено: великолепное белое платье, усыпанное жемчугом, белые туфельки с золотыми застежками. И все это дополняла корона с выложенными из драгоценных камбий цветами. Увидев в этом наряде Марину, Власьев обалдел от восторга и едва удержался, чтоб не пасть перед ней на колени.

А когда они приехали во дворец и явились в огромную залу, сверкавшую золотыми росписями колонн и рамами картин, русский посол даже оробел. Сам король и его окружение тоже были под стать дворцу — сияли, сверкали, подавляя бедного Афанасия Ивановича.

И окончательно он смутился, когда его и Марину подвели к капеллану Мациевскому и тот, прежде чем благословить обручаемых, начал задавать им требуемые по уставу вопросы. А когда он спросил Власьева: «Не давал ли царь обещание жениться на другой паненке?» — Власьев добродушно брякнул:

— А откуда я знаю.

У капеллана полезли вверх белесые брови от такого неуставного ответа. За спиной обручаемых послышался смех. И Афанасий, поняв, что ляпнул не то, поправился:

— Если б кому государь обещал, то меня б сюда не прислал.