Скопление неприятностей

Ефим поморщился, бросил взгляд на Эбби, которая спасовала еще раньше Толстого, тяжело вздохнул, но ставку Кузнеца уравнял.

– Что у тебя?

– У меня твои деньги! – заржал Кузнец, открываясь.

– Опять выиграл?

– Кузнецу сегодня прет…

– Не знал бы я, что ты не умеешь мухлевать, давно бы обозвал шулером!

Все, кроме Толстого, рассмеялись, после чего Колотушка стала собирать колоду: пришла ее очередь сдавать.

– Откроем еще бутылку? – спросил Эрсиец.

– Нет, – коротко ответила Эбби. – Увлекаться не будем, возможно, завтра нам потребуются свежие головы.

– А что будет завтра? – тут же спросил Горшок.

– Еще не знаю.

– Нужно было взять в игру Фелди, – хмуро пробурчал Толстый, разглядывая свои карты. Судя по всему, ему опять пришла ерунда. – Он у нас богатый, вот и пощипали бы.

– Нехорошо завидовать человеку, которому повезло чуть больше, чем тебе, – произнес Горшок, делая ставку.

– Ничего себе: чуть больше! – Толстый коротко выругался.

– Я что-то пропустил? – осведомился Кузнец, двигая в банк пару фишек. – Когда Фелди успел разбогатеть?

– Если он поможет отыскать научный центр, Компания выплатит ему сто тысяч цехинов.

– Неплохо, – присвистнула Эбби. – Я знала, что предательство хорошо оплачивается, но чтобы настолько…

– Сто тысяч! – Толстый бросил карты и вновь выругался.

– Сомневаюсь, что он их получит, – понизил голос Эрсиец.

– Что?

– Что?

– Судя по тому, что нас курирует парень из руководства Компании, и по нервному поведению Орнеллы, можно сделать вывод, что операция очень важная, – произнес Эрсиец, упиваясь всеобщим вниманием. – А все секретные операции на моей памяти заканчивались тотальной зачисткой свидетелей. Ставлю цехин против серебряной марки, что Фелди не жить.

– Звучит резонно, – протянул Горшок и вновь поднял ставку.

Они говорили негромко, но недостаточно тихо для того, чтобы их слова не долетели через вентиляционное отверстие в соседнюю комнату. Где разговор с ужасом слушал Фелди.

⁂

– Мы договорились? – с нажимом повторил ИХ, глядя собеседнику в глаза. В упор. И глядя так, что тот не мог отвернуться. Прижатый к стене, он смотрел на ИХ не отрываясь, но попытался если и не обратить разговор в шутку, то хотя бы снизить накал. Ухмыльнулся и спросил:

– Как ты собираешься увезти с планеты столько золота? Мы не в Пограничье, дружище, мы на Тердане, а наши власти зорко следят за тем, чтобы золото не покидало планету.

– Золото – моя проблема, – с прежним напором продолжил Бабарский. – Мы договорились?

Собеседник бросил еще один взгляд на разложенные на столе сапфиры, покосился на консультанта – ювелира, явившегося на сделку, дабы подтвердить подлинность камней, увидел, что тот кивнул… не в первый, надо отметить, раз кивнул, вздохнул и протянул:

– Ну… – пытаясь изобразить, что еще не принял решения, хотя в действительности мгновенно, едва увидев товар – идеально ограненные сапфиры, – понял, что сделка состоится.

– Ты получишь сто процентов прибыли, не меньше, я получу сто процентов прибыли, местные красавицы получат шикарные анданские камни, и все окажутся в выигрыше.

– Не надо меня уговаривать.

– И не пытайся поднять свою прибыль за мой счет – я знаю положение на рынке.

– И не надо мне угрожать.

– Я не уговариваю и не угрожаю, но мы оба знаем, что я с легкостью отыщу покупателя на сапфиры, а к тебе пришел по старой памяти, чтобы сделать приятное надежному другу.

– О какой дружбе ты говоришь? – удивился Пернатый. – Мы работали всего один раз, шесть лет назад.

– Но ты сразу меня вспомнил.

– Это да, – не стал отрицать Пернатый. – Тебя трудно забыть.

И в очередной раз удивился про себя тому, что человечек с такой внешностью умел вести себя столь напористо.

Потому что во внешности ИХ Бабарского напрочь отсутствовали сколько-нибудь героические черты. Рост? Едва-едва наберется сто шестьдесят сантиметров. В представлении мужественных терданов: уже не карлик, но до полноценного члена общества недотягивает. При этом полненький, округлый, откуда ни погляди: округлый животик, округлые плечи, в целом фигура округлая – керамический горшочек на ножках. И физиономия соответствующая – округлая, с носом картошкой, маленьким, едва читающимся подбородком, надутыми щечками и губками бантиком. А завершали картину черные волосы до плеч, которые это округлое недоразумение зачесывало назад.

И при всем при этом матерый контрабандист Пернатый видел, как невзрачный Алоиз – под этим именем он знал Бабарского, – давил на очень серьезных людей, и очень серьезные люди поддавались. И на себе ощутил невероятное умение кругленького коротышки вести дела.

– Пожалуй…

– Пожалуй, что? – тут же уточнил Бабарский.

– Пожалуй, мы договорились.

Пернатый откинулся на спинку стула и кивнул помощнику. Тот молча выставил тяжелый металлический ящик и открыл крышку. Внутри приятно желтели полновесные герметиконские цехины.

– А теперь – самое интересное! – ИХ потер ладошки. – Люблю золото.

– Может, все-таки возьмешь векселем?

– Я не настолько силен в алхимии, чтобы оценить подлинность печатей.