Скорачи

– Спа-спасибо… – шепчу я, видя при этом, что любимого что-то беспокоит, только не понимаю, что именно, кроме моего бедственного положения.

Он укладывает меня на ветки, при этом отчего-то хмыкает, а я вдруг понимаю: выстрелы же слышать могли! Нам бежать надо! Я резко поднимаюсь, чтобы… Но Сережа меня усаживает обратно.

– Выстрелы же слышали! – восклицаю я, на что он просто качает головой.

– Эти двое забрались довольно далеко от деревни, – объясняет мне Сережа. – Хоть и непонятно, что они тут делали, как нарочно…

– Что значит «как нарочно»? – удивляюсь я.

– Чтобы мы не расслаблялись, – поясняет мне Сережа. – Два полицая неизвестно откуда… При этом у обоих винтовки, что нам на пользу, еще еда есть, а одежды нет. То есть не так далеко они должны были от своей точки дислокации уйти, при этом в округе нет даже дороги – мы бы услышали.

– И что это значит? – не понимаю я, чувствуя, как меня трясет. Ну, хоть заикание прошло – и то спасибо.

– Это значит, что все сложно, – любимый задумчив. – И очень непонятно – театр напоминает, но на более высоком уровне.

– Какой театр? – все еще не понимаю я, дрожа тем не менее всем телом.

– Чтобы не расслаблялись, сильно не задумывались и быстро бежали, – объясняет он мне. – А так не бывает. Просто не может быть такого…

Я ему верю, потому что кому же верить, если не Сереже, но вот что делать, не понимаю. На игру именно фрицев это не похоже, им это не надо, но Сережа не будет просто так говорить, значит, он чувствует несоответствия. Я, правда, думать не способна, все еще ощущая чужие грубые пальцы там, где им быть нельзя. И от этого ощущения, да и по совокупности, мне очень хочется устроить истерику и оказаться в обмороке одновременно.

Мои реакции меня смущают. То есть я реагирую именно как девчонка – растеряна, испугана, сейчас еще и дрожу, но это же должно было уже пройти или я чего-то не знаю о психиатрии? Точно должно было пройти, я же взрослая уже, рядом Сережа, значит, ничего плохого произойти не может, почему меня тогда так растопырило? Что вообще происходит? Надо Сережу расспросить, он военный врач, может, хоть какие-то идеи будут, потому что у меня ни одной – только свернуться в комочек и дрожать.

Сергей

Непонятности растут и ширятся. Отошедшая дальше, чем было необходимо, Варя успела крикнуть, и я пристрелил нападающих. В тот момент все было естественно и просто, но сейчас, задумываясь, я понимаю: очень это на кино похоже. Начнем с начала: крик в лесу, притом, что громко говоривших на суржике полицаев я не услышал. Во-вторых, они сразу же полезли на нее, а это странно. Откуда эти двое взялись – вообще отдельная история, но мы к ней вернемся. Дальше я стрелял из автомата, отдачей меня должно было в лес унести, при этом вел себя эм-пэ как привычный калаш, а такого не может быть даже теоретически.

Какой вывод можно сделать? А вывод не самый утешительный – вся ситуация выглядит попыткой запугать именно девочку, что, кстати, вполне удается. При этом меня в большей степени не учитывают. Я, конечно, «летучий мыш» и офицер, но нет целевого запугивания именно меня, а вот Варю есть. То есть проблемы сыплются именно на нее, чего не может быть просто по теории вероятностей. При этом реагирует Варенька именно как девчонка, а не как взрослая женщина. Тоже, кстати, странно, она будто утратила свой жизненный опыт, во что я тоже не верю. Что же происходит?

– Сережа, – тихо произносит Варя, отчетливо дрожа в моих руках. – Я реагирую неправильно, слишком сильно пугаюсь, понимаешь?

– Еще как понимаю, – вздыхаю я. – Тут что-то не так, но вот что, я понять не могу. А ты реагируешь в соответствии с возрастом, что может объясняться адреналином.

– Точно, химия же! – доходит до нее, в результате чего любимая задумывается. – Но это не объясняет многого…

– Например, откуда посреди леса полицаи, – киваю я. – Ну-ка, возьми винтовку в руку…

Догадка так себе, но это какая-то мнимая гарантия – оружие в руке. Я объясняю, как пользоваться немецкой винтовкой, как чистить, заряжать, разряжать, а меня преследует ощущение неправильности. У полицаев чаще всего было советское оружие, почему у этих – немецкое? Вот это странно – немецкие винтовки, да еще и с полным набором чистящих средств, у, фактически, бандитов! Что вообще происходит?

Впрочем, долго думать некогда, я надеваю на ноги любимой импровизированные чуни со срезанной подошвой от сапог полицаев. Они мне по размеру не подошли, но подошву использовать можно. Нацепив эти самые чуни, собираю сидор, докладываю туда свежие находки, после чего поднимаю на ноги Варю, чувствующую себя с винтовкой явно увереннее, и предлагаю продолжать путь.

Год, кстати, выяснить удалось – сейчас не позднее сорок третьего, потому что газетка в кисете от сорок третьего. Но тогда ситуация у нас еще более странная: партизанское движение, рельсовая война и так далее, а тут вдруг два полицая посреди леса. Да не может такого быть! Разве что они нужны были специально, чтобы испугать мою Вареньку и поделиться припасами. Кто такое может устроить? Точно не люди, а кто тогда? Кино какое-то, а не жизнь…