Скорая десантная помощь

Несмотря на вечернее время, на шоссе, ведущем к Варшаве, было очень оживленно. Причем львиная доля потока автомобилей, среди которых лишь изредка встречались образцы вазовского производства, направлялась именно к столице. Поймав его взгляд, пан Зимовицкий пояснил:

– Сегодня воскресенье, варшавяне возвращаются домой с уик-энда… Да, пан Хмельницкий, – неожиданно вернулся он к прежней теме разговора, – к сожалению, и у нас, пусть не слишком часто, но что-то похожее случается. Увы! У нас перед законом действительно все равны, все, но… Иногда в прессу просачивается информация о том, что некий крупный чиновник или бизнесмен, совершивший нечто очень нехорошее, сумел отвертеться от суда. Наверное, это общее свойство человека – творить несправедливость. При коммунистах справедливости не было. И сейчас, будем откровенны, ее не избыток…

В салоне вновь установилось молчание. Лишь хорошо отлаженный мотор издавал приглушенный ровный гул, разгоняя машину выше сотни километров в час. Посмотрев на спидометр, подсвеченный лампочками освещения приборной панели, Лавров спросил, кивнув в его сторону:

– А ваша дорожная полиция к скорости на трассе не слишком придирается?

– Придирается, – понимающе улыбнулся хозяин «Форда», включая радио, – но к нам не придерется. Мы не выходим за границы скоростного режима, допустимого на этой трассе. По этому автобану можно спокойно ехать до ста тридцати километров в час. А какие дороги у вас в России?

– В Москве более-менее, но эта трасса намного лучше. А на периферии можно встретить часто такие дороги, что их и дорогами называть как-то неудобно, – рассмеялся Андрей.

– И это – нефтяная держава… – вслушиваясь в скороговорку диктора радио, констатировал пан Зимовицкий. – Ого! Вот это новость… – неожиданно сказал он, почему-то покосившись в сторону своего попутчика.

– Что-то случилось? – спокойно поинтересовался Лавров, хотя внутренне весь напрягся.

– Да, только что передали полицейскую сводку… – озабоченно нахмурившись, кивнул Зимовицкий. – Полчаса назад на железнодорожной насыпи, километрах в двадцати от Отвоцка, нашли труп молодого мужчины без одежды и документов. О причинах смерти не сообщается, но полицейские считают, что его могли выбросить из окна проходившего там поезда. М-да-а-а…

«Мы уже сидели в кафе, – мысленно отметил Андрей. – С момента, как я спрыгнул с поезда, и до того времени прошло не более сорока минут. Значит, если считать, что сообщники киллера вломились в купе почти сразу, они, скорее всего, учинили допрос, возможно, даже с пристрастием, после чего своротили ему шею и выбросили в окно. Эх, блин! Меня же видели местные бродяги! Теперь уже точно у полиции могут возникнуть подозрения и мысли насчет того, куда именно я мог податься. Черт! Но не убивать же их было, этих идиотов, в самом деле?!.»

– О чем задумались, пан Хмельницкий? – скосил глаза в его сторону Зимовицкий.

– Думаю, что, если этот усопший окажется выходцем из России, наверное, в Польше это никого уже не удивит… – иронично усмехнулся Лавров.

– Нет-нет, он не из России. Прямо сейчас передают, что полиция его уже опознала. Это косовский албанец, последние несколько лет проживавший в Польше. Его основное занятие – убийство по заказу. Полиция подозревает, что этот человек собирался в поезде кого-то убить, но его предполагаемая жертва сама отправила негодяя на тот свет. Я думаю, он получил по заслугам. Кстати, пан Хмельницкий, прошу меня простить – я вас так и не поблагодарил за то, что вы меня выручили там, у кафе. Дзенки!

– Пустяки! – отмахнулся Андрей, чувствуя, как напряжение сразу начало спадать. – Эти трое, я так понял, «герои» только втроем на одного, годами значительно старше себя. А по сути, они – слабаки. Но, в любом случае очень рад, что мог быть вам полезен.

– Я смотрю, в вузе у вас хорошо преподавали боевые единоборства, – уважительно отметил Зимовицкий, приподняв правую руку с руля и сжимая кисть в кулак.

– Я еще со школы начал заниматься карате, а потом продолжил в институте… – пояснил Андрей, глядя на приближающиеся огни города.

Немного помолчав, хозяин «Форда» поинтересовался, где его попутчик планирует остановиться. Узнав, что тот собирается на сутки снять номер в какой-нибудь недорогой гостинице, он решительно объявил, что они едут к нему домой.

– …Мой сын живет сейчас в Бранево, у него там бизнес с калининградцами, – с ностальгической ноткой в голосе сообщил пан Зимовицкий. – Его комната свободна. Нас с пани Еленой вы не стесните…

В этот момент зазвонил его телефон, и он, нажав на кнопку приема, заговорил со своим собеседником по-польски. Краем глаза Лавров заметил, как Зимовицкий внезапно изменился в лице. С одной стороны, на нем отразилась радость, а с другой – какой-то непонятный конфуз. Положив трубку, он некоторое время молчал, после чего потер лоб и, не отрывая взгляда от дороги, с некоторым смущением сообщил, перейдя на английский: