Скорая помощь. Душевные истории

Вернулся он через пару минут, прикатив за собой на столике огромный железный ящик с электродами.

– Сними ему ботинки и носки, – сказал он милиционеру. Тот послушно выполнил приказание.

Медики, увидав ящик, отодвинулись к стенкам. Включив ящик в розетку, доктор нажал кнопку «заряд» и следил за стрелкой.

– Думаю, трех ему хватит. – Он приложил электроды к пяткам спящего и приказал милиционеру: – Нажми красную кнопку.

Кто-то из медиков судорожно перекрестился.

Удар, треск! Муханов бросил электроды.

Спящего подкинуло на каталке, он сел и совершенно безумными глазами осмотрел помещение.

Муханов резко спросил:

– Фамилия, имя, отчество?! Где живешь? Сколько лет?

Очнувшийся отрапортовал:

– Ломов Сергей Иванович, сорок три, в Лоб… – Тут он повалился на кушетку и снова заснул.

– Кому – в лоб? – возмутился милиционер, но врач «Скорой» пояснил:

– В Лобне он живет.

Муханов был возмущен.

– Гады, все за вас делать нужно! – Он протянул руку к сидящему на банкетке и, ухватив ножик за рукоятку, резким движением выдернул его из раны. – Ножик сами вынуть не можете! Рукожопые вы!

Пьяный на банкетке охнул от неожиданности.

– Марш в перевязочную! – проорал Муханов и, повернувшись к скоропомощникам с ножом в руке, тем же тоном добавил: – Кому тут карты надо подписать?!

Милиционер схватил бледного мужичка и потащил его в перевязочную, медики протянули карты на подпись.

В приемное вбежала новая бригада «Скорой».

– Каталка есть?

– Что там? – спросил Муханов. – Кома?

– Нет, просто спит! – ответила бригада.

Муханов жестом приказал медикам сгрузить с каталки спящего на пол. Потом посмотрел на старый дефибриллятор, стоящий посреди приемного.

– Не буду убирать пока. Завозите!

Вояж, вояж…

Сашка Абаев вернулся на подстанцию после армии, быстро восстановил потерянный за два года вес и добавил еще примерно столько же.

Он терпеть не мог мотаться по вызовам, но обожал посидеть в диспетчерской, в тепле и сухости, попить чаёк, покрикивая на выездных через селектор: «Бригада номер… не задерживайте вызов!», или постукивать микрофоном по столу, дожидаясь, пока прогреется старенький ламповый усилитель УМ-50, отчего по всей подстанции разносился грохот, а потом нарочно гавкающим голосом выкрикивал несчастную бригаду на вызов.

Однако все хорошее когда-нибудь кончается, этим оно и хуже плохого, которое как началось, так и тянется. Колыхаясь жирным телом, Абаев занял место в кабине самого теплого «РАФа», потому что ему пришлось ехать на вызов на грипп[5]. Одному.

– Ничего, переживем… – уговаривал себя Сашка. – Жизнь полосата, эпидемия пройдет, и я снова вернусь в диспетчерскую.

Февральской морозной ночью, сдав очередного «пса» (пьяницу с ушибами) в спецтравме, Абаев выкатился на бульвар невдалеке от больницы. Его отпустили на подстанцию.

Мела позёмка, подмораживало, одинокие пешеходы и автомобили скользили на едва прикрытом снежком льду. Если бы Сашка помнил поэму Александра Блока «Двенадцать», он бы непременно процитировал: «Метет снежок, а под снежком – ледок…», однако Блок уже был так же далек, как вся школа с ее тревогами и проблемами.

Пережили и забыли.

У автобусной остановки лежало слегка прикрытое снежком тело однозначно мужского пола. Водитель притормозил и оглянулся на Сашку.

– Подберем? Замерзнет ведь, бедолага…

– Придется, – вздохнул Сашка. – Тормози.

Остановились, осмотрели…

Еще теплый нетрезвый организм втянул ноздрями морозный воздух, сложил губы в трубочку, почмокал и всхрапнул.

– Уй, ты мой сладкий! Мало тебе? Это ж надо так ужраться… Давай, за конечности – и на плацкарту, на нижнюю… – сказал Абаев водителю.

Они взяли тело за руки-за ноги и попытались с размаху забросить на пол в салон «РАФа», но что-то не пустило.

– Жопой примерз к асфальту, – сказал водитель. – Видно, давно уже лежит. Штаны во льду…

– А монтировка есть? Попробуем отколоть. Или топор лучше.

– Откуда топор? А монтировкой отдерем сейчас.

Они повозились и закинули тело в салон, и там Абаев принялся рассматривать пьяного найденыша.

Ну, хоть бы синячок! Или ссадину свежую… или ребро сломанное.

Ничего. Девственный алкаш.

Упит до безобразия, но ни единой царапины.

Водитель с надеждой спросил:

– Может, так его закинем в спецуху? А они ему сами (синяков) навешают…

– Ни хрена они ему не сделают, луноход вызовут. А нам вот навешают потом. За необоснованную госпитализацию! Муханов, собака, сразу телегу настрочит, что привезли не по показаниям.

– Ну, ты представляешь, гнать черт-те куда? Спецуха вот она, за углом, а вытрезвитель семь верст киселя хлебать! Час по морозцу трюхать – не меньше. Придумай чего-нибудь.

– Да чего придумать? Он даже не обморожен! – Сашка в отчаянии еще раз осмотрел пьяного, ощупал. – Штаны только примерзли, а кожу на жопе даже не подморозило. Да ну его к черту!

Сашка погрозил пьяному кулаком.

– Сейчас я ему сделаю! – Он снял полуботинок с ноги пьяницы и, держа за мысок, каблуком несколько раз саданул ему по роже. Ничего. Что по дереву, что по упитой морде. Они подождали, в тоске разглядывая мирно спящего пьяницу.