Скорбь Гвиннеда

- Нет, брат, ты не должен наделять такой силой меня. - Реван замахал руками. - Лишь Господа нашего мы должны благодарить за это чудо, ибо Он творец всего сущего. Я лишь скромный слуга его.

Так давайте же, братья попросим Божьего благословения для всего, что мы задумали!

Все пятеро взялись за руки, причем Кверон оказался между Фланном и Горди, у которого, в свою очередь, был контакт с Иоахимом. Пока Реван отвлекал их монотонной молитвой и песнопением, Кверону удалось подчинить себе всех троих - и даже Иоахима через Горди.

- Теперь можно трогаться в путь, - сказал он негромко, глядя на Ревана. - Наши братья в дороге будут приятными спутниками.

Реван внимательным взором окинул всю троицу, затем наконец опустил руки.

- Пожалуйста, брат Фланн, загаси костер, прежде чем мы отправимся.

Через пару минут они уже спускались по каменистой тропинке, ведущей вниз с горы; там их поджидал Тавис, который и повел их прочь от лагеря виллимитов. К рассвету, когда первые солнечные лучи осветили верхушки холмов, путники сошли с дороги, и голоса их влились в птичий грай, восславляя Господа и новый день. Трое виллимитов теперь не сомневались, что они вместе с "братом Аароном" и наставником отправились в дальнее паломничество.

Утро сверкало обещаниями безоблачной весны. Если погода продержится и на пути им не встретятся патрули, то уже назавтра они могут достичь Портала в Кайрори.

***

Ни пение птиц, ни солнечные лучи не проникали в часовню, где встретил рассвет принц Джаван, и лишь приход архиепископа Хьюберта возвестил начало нового дня. Хьюберт явился, весь в улыбках, и сперва робко приоткрыл дверь, но затем вошел по-хозяйски уверенно; за ним из коридора пролился холодный утренний свет и потянуло сквозняком.

Карлан поспешно вскочил на ноги. Джаван, только что пробудившийся от дремы на жестком каменном полу, протер глаза и сел, кутаясь в плащ. Теперь, понял он, настает время последнего испытания.

- Простите, ваша милость, кажется, я слегка задремал, - пробормотал он.

Хьюберт отмахнулся небрежно, и перстень его блеснул в тусклом свете. Приблизившись, он опустился на одно колено рядом с Джаваном.

- То же самое было и с апостолами Христовыми, когда они были с ним в саду, - промолвил Хьюберт. - Ты не должен просить прощения у меня, сын мой. Порой Господь открывает человеку Свою волю именно в этом сумеречном состоянии, когда душа подвешена между бодрствованием и сном. Преклонение перед алтарем Всевышнего может лишь помочь молящемуся.

- Надеюсь, так оно и есть, ваша милость, - отозвался Джаван, склонив голову. Он не сказал ничего больше, и Хьюберт положил ему на плечо свою пухлую руку.

- Не сомневайся, сын мой, - сказал он. - Господь не оставит своих. Скажи, запомнилось ли тебе что-то из твоего бдения?

Джаван, сглотнув, покачал головой.

- Я так юн и неразумен, ваша милость... Я даже не уверен, что пойму Его слова, если услышу. Может быть, мне еще предстоит научиться внимать Ему. Если бы ваша милость могли мне помочь...

С этими словами он воззрился на архиепископа своими серыми глазами, со всей наивностью, на какую был способен. Хьюберт с ласковой улыбкой взял его руку в свои.

- Мой дорогой, дорогой мальчик, конечно, я по могу тебе. Пойдем. Капитул будет петь утренние молитвы в нашей часовне. Потом я отслужу мессу в соборе. Может быть, ты мне поможешь? Не сомневайся, в свое время Господь откроет тебе свою волю.

Здесь не было ничего невыполнимого для Джавана, он был алтарным мальчиком уже много раз, да и братья его иногда помогали священникам на богослужении. Для всех отпрысков благородных семей это было обязательной частью религиозного обучения, хотя с возрастом от них это требовалось все реже, если только юноши не открывали в себе призвания к монашеству. Так что все это было хорошо знакомо Джавану. К тому же, от принцев всегда требовалось подавать пример богобоязненности.

Самое главное, что пока Хьюберт и не думал его торопить, сегодня утром он ни разу напрямую не заговорил о религиозном призвании. Вчера он вел себя куда настойчивее - возможно, это подействовало внушение, которое Джаван сделал ему ночью.

Воспользовавшись тем, что Хьюберт по-прежнему обнимал его за плечи, принц осторожно установил контакт с его сознанием. На слабый намек, что у него зачесался нос, архиепископ ответил незамедлительно и принялся тереть переносицу. Также, уже перед уходом из часовни, Джаван заставил его перекреститься на алтарь наоборот - не слева направо, а справа налево.

- А, Карлан, ты тоже можешь пойти с нами, - окликнул Хьюберт пажа. - Я знаю, что уж у тебя то точно нет ни малейшей склонности к религии, но побыть на мессе тебе не помешает.

Джавану казалось, что на них с архиепископом устремлены все взгляды, когда они покинули часовню, а утренние молитвы показались бесконечными.