Скорбь Сатаны

– Не будем же, друг мой, говорить об иных планетах, и даже об этой булавочной головке, что среди них известна как Земля. Вернемся к более приятному предмету – к леди Сибил. Как я уже говорил, у вас нет ни единой препоны для того, чтобы соблазнить и завоевать ее, если вы того желаете. Для Джеффри Темпеста, простого романиста, будет верхом наглости просить руки графской дочери, но миллионер Джеффри Темпест станет желанным гостем. Дела бедняги Элтона совсем плохи – он почти что остался без средств, и та американка, что живет у него…

– Живет у него? Уж не содержит ли он пансион?

Лучо искренне рассмеялся.

– Нет-нет! Не стоит быть таким грубым, Джеффри. Все дело в том, что граф и графиня Элтон дали кров и защиту мисс Диане Чесни (упомянутой американке) за ничтожную сумму в две тысячи гиней ежегодно. Парализованная графиня вынуждена возложить обязанности компаньонки на свою сестру, мисс Шарлотту Фицрой – но тень венца нимбом возлежит на челе мисс Чесни. Она занимает несколько комнат в их доме и в обществе мисс Фицрой посещает те места, где ей приличествует появляться. Леди Сибил не устраивает такое положение дел, и в свет она выходит лишь со своим отцом. Она не состоит в дружеских отношениях с мисс Чесни, о чем заявила вполне недвусмысленно.

– И мне это по душе! – горячо воскликнул я. – Я действительно удивлен тем, что граф Элтон снизошел до…

– Снизошел до чего? – спросил Лучо. – Опустился до того, чтобы принять сумму в две тысячи гиней? Боже правый, нет счета лордам и леди, что с готовностью согласятся на подобный акт унижения. Голубая кровь мельчает, беднеет, и лишь деньги способны влить в нее жизнь. Диана Чесни стоит более миллиона долларов, и если сравнительно скоро умрет леди Элтон, я не удивлюсь, если эта «американочка» торжествующе займет ее место.

– Что за бедлам! – почти что гневно бросил я.

– Джеффри, друг мой, вы на самом деле удивительно непоследовательны! Существует ли более вопиющий пример бедлама, чем тот, что творится в вашей голове? Кем вы были шесть недель назад? Бумагомаракой, в чьей душе трепетали зачатки крыльев гения, но было неясно, окрепнут ли когда-нибудь эти крылья настолько, чтобы вознести вас из мрака рутины, в которой вы тщетно барахтались, хуля свою бедовую судьбу. И вот, став миллионером, вы презрительно отзываетесь о графе, который совершенно законным путем пытается увеличить свои доходы, приютив американскую племянницу и представив ее обществу, куда без него она бы никогда не попала. И вы претендуете, а может, намерены претендовать на руку графской дочери, будто вы сам потомок королей. Не ваша ли жизнь ярчайший пример того, как все перевернулось с ног на голову?

– Отец мой был джентльменом, – проговорил я не без надменности, – и потомком джентри. В моей семье простолюдинов не было – и наше имя высоко ценилось во всех графствах.

Лучо улыбнулся.

– В этом, мой дорогой друг, я не сомневаюсь – ничуть не сомневаюсь. Но простой джентльмен стоит намного ниже, или выше, чем граф. Как сверху, так и снизу – выбор за вами! В наши дни это неважно. Мы подошли к той исторической эпохе, когда социальное положение и родословная не значат ничего, и всему виной невероятное тупоумие тех, кто ими обладает. Так что, поскольку никто этому не противится, у пивоваров есть шансы стать пэрами, у торгашей – получить рыцарский титул, а старинные роды так бедны, что вынуждены продавать свои имения и драгоценности с молотка тому, кто больше заплатит, зачастую пошлому магнату-железнодорожнику или изобретателю какого-нибудь нового сорта удобрений. Вы занимаете куда более завидное положение, чем они, так как деньги достались вам без знаний о том, какими путями они были получены.

– И это правда! – задумчиво ответил я, но, внезапно вспомнив кое о чем, без промедления добавил: – Кстати, я никогда не говорил вам о том, что мой покойный родственник вообразил, будто продал душу дьяволу, и это огромное состояние – плод этой сделки!

Лучо разразился неистовым хохотом.

– Нет! Невозможно! – пренебрежительно воскликнул он. – Что за идея! Должно быть, у него было не все в порядке с головой! Какой человек в здравом уме поверит в существование дьявола? Ха-ха-ха! Да к тому же в век такого прогресса! Да уж! Нет конца глупым фантазиям человечества! Что ж, вот мы и приехали! – И он с легкостью выскочил из экипажа, остановившегося у «Гранд-отеля». – Желаю вам доброй ночи, Темпест. Я обещался побывать там, где играют по-крупному.

– По-крупному? И где же?

– В одном закрытом частном клубе. В этом в высшей степени нравственном городе их можно отыскать сколько угодно – нет нужды ехать в Монте-Карло! Вы поедете?

Я сомневался. Прекрасное лицо Сибил витало в моих мыслях, и я, с несомненно дурацкой сентиментальностью, чувствовал, что лучше бы мне сохранить духовность мыслей о ней и не касаться низменного.

– Не сегодня, – сказал я, затем добавив с полуулыбкой: – Должно быть, Лучо, когда с вами играют на деньги, силы неравны! Вы можете позволить себе проиграть; они, вероятно, – нет.