Скорбь Сатаны (Ад для Джеффри Темпеста)

– Это трудное искусство! Я боюсь, что вся жизнь пройдет, прежде чем я научусь ему, даже с моим учителем.

И волшебная улыбка скользнула в ее глазах, когда я поцеловал ее на прощанье и пожелал покойной ночи.

– Вы скажете новость князю Риманцу?

– Если вы хотите.

– Понятно, хочу, чтоб он знал!

Я спустился с лестницы; она наклонилась над перилами, следя за мной.

– Покойной ночи, Сибилла!

– Непременно скажите князю!

Ее белая фигура исчезла, и я вышел на улицу. В моей голове царил хаос, и мои ощущения делились между гордостью, экстазом и страданием: нареченный жених графской дочери, возлюбленный женщины, которая сама объявила себя неспособной к любви и вере!

XVIII

Оглянувшись назад, спустя всего три года, на этот особенный период моей жизни, я могу ясно представить себе странное выражение лица Лючио, когда я сообщил ему, что Сибилла Эльтон приняла мое предложение. Внезапная улыбка придала его глазам свет, какого я никогда не замечал у него раньше: блестящий и вместе с тем зловещий, как бы подавляющий в себе гнев и презрение.

Пока я говорил, он, к моему негодованию, играл со своим любимцем – «мумией-насекомым», и мне выше всякой меры было противно видеть отвратительную настойчивость, с которой сверкающее создание цеплялось к его руке.

– Все женщины одинаковы, – сказал он с жестким смехом, услыхав мою новость, – немногие имеют достаточно нравственной силы, чтоб устоять против соблазна богатого замужества.

Меня это рассердило.

– Едва ли хорошо с вашей стороны обо всем судить с денежной точки зрения, – сказал я.

Затем после небольшой паузы я прибавил то, что, как я сознавал, было ложью.

– Она, Сибилла, любит меня только ради меня самого.

Его взгляд сверкнул подобно молнии.

– О, в таком случае сердечно поздравляю вас, мой дорогой Джеффри. Завоевать расположение одной из самых гордых девушек Англии и приобрести ее настолько совершенную любовь, чтоб быть уверенным в ее готовности выйти за вас замуж, если б даже у вас не было ни гроша – это действительно победа! И победа, которою вы можете гордиться! Еще и еще раз поздравляю вас!

Подбросив противное существо, которое он называл «духом», чтоб заставить его взлететь и медленно кружиться у потолка, он с жаром пожал мою руку, продолжая улыбаться, и я инстинктивно чувствовал, что он угадывал правду, как и я: т. е., будь я бедным автором, имеющим только то, что мог заработать головой, леди Сибилла Эльтон никогда и не взглянула бы на меня, а тем более не согласилась бы выйти за меня замуж; но я молчал, боясь выдать мое настоящее положение.

– Любить только ради любви делается устарелой добродетелью, – продолжал неумолимо Лючио.

– Я считал, что леди Сибилла по существу современная женщина, сознающая свое положение и необходимость гордо поддерживать это положение перед светом, и что хорошенькие, пасторальные сентиментальности поэтических Филлиса и Аманды не в ее натуре. Кажется, я ошибся. И ошибся в прекрасном поле в первый раз.

Тут он вытянул руку, и «дух», возвращающийся назад, немедленно уселся на свое обычное место отдыха.

– Мой друг, уверяю вас, что если вы приобрели верную любовь верной женщины, то вы приобрели гораздо большее богатство, чем ваши миллионы: сокровище, которым никто не пренебрегает.

Его голос смягчился, его глаза приняли задумчивое и менее презрительное выражение. Я взглянул на него в недоумении.

– Как же, Лючио, я думал, вы ненавидите женщин?

– Я ненавижу их! – быстро ответил он. – Но не забывайте, почему я ненавижу их! Потому что они имеют в своих руках все на свете данные для добра, а большинство из них предумышленно обращают эти данные на зло. Мужчины находящиеся всецело под влиянием женщин, хотя мало кто сознает это; из-за женщин они поднимаются к небесам или опускаются в ад. Последняя дорога

– самая излюбленная и почти всюду одобренная.

Его лоб омрачился, и линия вокруг гордого рта стала жестокой и строгой. Я наблюдал за ним некоторое время и вдруг совсем некстати сказал:

– Спрячьте этого отвратительного «духа»! Я ненавижу, когда вы возитесь с ним!

– Бедная моя египетская принцесса! – воскликнул он, смеясь. – Зачем быть к ней жестоким, Джеффри? Если б вы жили в ее время, вы бы могли быть одним из ее любовников! Без сомнения, она была очаровательной особой; я нахожу ее очаровательной даже теперь! Однако, чтоб сделать вам удовольствие…

И он поместил насекомое в хрустальный ящик и унес его в другой конец комнаты.

Потом, медленно повернувшись ко мне, сказал:

– Кто знает, что перечувствовал и перестрадал «дух», будучи женщиной! Может быть, она была «осчастливлена» богатым замужеством и раскаивалась в нем! Во всяком случае, я убежден, что она гораздо счастливее в своем настоящем состоянии!

– Я не симпатизирую такой страшной фантазии, – сказал я резко, – я только знаю, что она или оно отвратительное существо для меня.

– Да, некоторые «переселенные» души отвратительны, – заявил он хладнокровно. – Как только они лишаются своей почтенной, двуногой телесной оболочки, удивительно, какую перемену совершает с ними неумолимый закон природы!