Скорбь Тру

Она всех их звала по кличкам, которые придумала сама. Кеннеди слезла с его рук и подошла к Трумэну, который потянулся и взъерошил ей волосы. Он наклонился и что-то ей прошептал. Ее брови сосредоточенно сошлись.

— Как мой самый маленький приятель? — Буллет поднял Линкольна на руки, а Линкольн потянул его за бороду. — Это завтра.

— Правда? — спросила Дикси.

— Да. У меня достаточно большая борода для этого маленького парня, — он поцеловал его в щечку, а Линкольн снова дернул его за бороду и захихикал, когда Буллет зарычал.

Сердце Джеммы согревалось от любви, которую эти дети получали в своей жизни. От любви, которая была и в ее жизни. Ее глаза отыскали Трумэна, как и всегда в такие моменты, и она застала его, когда он смотрел на нее так, как делал много раз в последние месяцы — с удивлением и любовью. Этот взгляд был похож на объятия.

Кеннеди попыталась отдать свой рожок Джемме и размазала все сливочное удовольствие о ее юбку. Джемма наклонилась, взяла мороженое и получила холодный и сладкий поцелуй.

— Ммм. Лучшие поцелуи, — сказала Джемма со смехом. Возможно, она не была родителем Линкольна и Кеннеди, но наверняка любила их так же, как собственных детей.

— Я уберу это дорогая, — предложил Трумэн, наклонившись чтобы убрать мороженное салфеткой. Он поднял лицо вверх с красивой улыбкой, снова расшевелил бабочек в ее животе и протянул ей рожок.

— Нет, спасибо, поцелуев с мороженым было достаточно, — Кристалл и Дикси ахнули, и Джемма обернулась, удивляясь, что они увидели. Кристалл указал на Трумэна, ставшего перед ней на одно колено, все еще предлагая ей свое мороженное — с красивым бриллиантовым кольцом, положенным сверху, которое она раньше не заметила.

— О, Боже мой, Трумэн, — она встретила его нетерпеливый любящий взгляд, и ее сердце увеличилось в объеме, заняв все пространство в груди.

— Дорогая, я не могу предложить тебе гламур и блеск, но я могу предложить тебе пятно от мороженого, домашние сказки и поцелуи в полночь, — его голубые глаза загорелись, когда он говорил о ночах любви, и она подумала, не имел ли он в виду прошлую ночь, которую они провели в новом доме. Настоящем доме, где дети могли бы расти и иметь друзей, и жить безопасной и счастливой жизнью. — И семью, которая тебя обожает. Если ты выберешь нас. Я даже позволю тебе написать эту статью, о которой ты все время говоришь, если ты выйдешь за меня замуж. Ты будешь моей женой, Джемма? Ты выйдешь за меня замуж?

Слезы катились из ее глаз.

— Я не хочу гламура или блеска. Все, что я когда-либо хотела, сейчас находится здесь. Да, Защитник Тру. Я выйду за тебя замуж.

Он поднялся на ноги, облизал кольцо, чтобы оно было чистым, прежде чем надеть ей его на палец.

— Оно липкое и маленькое, но обещаю, что со временем я заменю его на что-нибудь большее.

— Ты не сделаешь этого, — сказала она, любуюсь необыкновенно красивым доказательством любви. — Оно идеально.

Все кричали, когда его сильные руки обхватили ее, а губы закружили в самом невероятном поцелуе в ее жизни — поцелуе ее будущего мужа.

Кеннеди попыталась вжаться между ними, и они оторвались друг от друга, смеясь, когда он поднял свою маленькую девочку на руки.

— Теперь ты моя мама? — взволновано спросила Кеннеди.

Новые слезы наполнили глаза Джеммы. Она бросила любопытный взгляд на Трумэна.

— Я не знаю, что это значит, но она целый день спрашивала, может ли она нас звать мама и папа, — он пожал плечами с самой невероятно сексуальной улыбкой, которую она видела.

Возможно, все эти месяцы Джемма была не права. Ее яичники не могли взорваться в день, когда она познакомилась с Трумэном, потому что она была уверенна, что они сделали это сейчас.

— Да, малышка. Для меня будет большой честью быть твоей мамой.

Конец

59