Скорее счастлив, чем нет

– Откроешь – узнаешь.

– Можно, прямо сейчас открою?

– Ты теперь совсем взрослый, даже голосовать можешь. Ты и только ты решаешь, что тебе делать.

Последнее – совсем уж неправда, но я улыбаюсь.

Не успеваю я открыть подарок или кому-нибудь представить Джордана, как из кухни появляются мама с Эванджелин и запевают «С днем рождения тебя». Джордан увлекает меня к гостям, и все фальшиво подхватывают песню. Я краснею – хотя, вот честно, чего я ждал? Улыбаюсь до ушей и задуваю все восемнадцать свечек.

Потом все ненадолго замолкают, будто думая о том, какое же чудо, что нам сегодня есть что праздновать. Я оглядываю счастливых гостей: у мамы с Эванджелин слезы на глазах, Эрик салютует мне банкой «пепси», Фредди нацелился ложкой на торт, Женевьев посылает мне воздушный поцелуй, Томас протягивает над тортом кулак, и я касаюсь его своим. Джордан стоит и чуть самодовольно скалит в ухмылке свои шикарные волчьи клыки, как бы говоря: без меня ничего этого бы не было. И он прав.

Может, это и не идеальный праздник, но я запомню его навсегда, а лучшего подарка нельзя и придумать.

Я начинаю заново.

Сажусь на велик и еду. В ушах свистит ветер, руки вцепились в руль, ноги быстро крутят педали, и я мчусь дворами – прочь, прочь от плохих воспоминаний о том, как год назад я свалился с этого самого велика. Если я перестану бегать от воспоминаний и брошу им вызов, рано или поздно я своего добьюсь.

Я оставляю велик в вестибюле, достаю из рюкзака тетради и сажусь читать. Я должен знать, что в них заключено. Да, эти записи заставят меня кому-то завидовать, на кого-то злиться, о чем-то грустить. Но испытывать боль нормально. И я понял, чтó все это время упускал. Эванджелин была права. По капле восстанавливая прошлое, я постепенно снова включаюсь в течение времени. Читать все сразу необязательно. Захочу – буду читать по странице в год. Но мне не терпится найти во мраке памяти солнечный свет, а если его там не будет, научиться светить самому.

Я скорее счастлив, чем нет.

Помните об этом.

Послесловие

Мне типа как бы вообще не верится, что через столько лет Аарон Сото снова с нами.

С тех пор как вышло первое издание книги, читатели часто просили написать по этому миру что-то еще. Сиквел, историю какого-нибудь второстепенного персонажа, серию романов про Скорпиуса Готорна. Я с самого начала хотел дальше писать от лица Аарона и много, много раз за эти годы пытался, но никак не мог найти его голос. «Скорее счастлив, чем нет» – моя первая книга, и до ее выхода, до того как в мое воображение запустили руки критики, Аарон всегда был рядом. Но с тех пор я написал еще четыре книги от лица восьми разных героев, и мне казалось, что Аарон меня в свою жизнь уже не пустит.

Потом я впервые за пять лет перечитал «Скорее счастлив…» – и как будто открыл капсулу времени. Я помнил, сколько в этой книге отчаяния, но забыл, какой Аарон еще молодой, беспечный и как он полон надежд. Я заново влюбился в дружбу Аарона с Томасом. Я морщился, видя строчки, которых сейчас бы уже не написал. Мне понравилось, как разворачивается сюжет. Я снова с головой нырнул в нулевую часть. Но, перечитав книгу, только уверился в том, что знал с самого выхода книги.

Ей нужно новое окончание.

Когда я ее писал, то хотел закончить неожиданно и правдиво, и, по-моему, мне удалось. Но Аарон – слишком важная, слишком живая часть меня, а потому нельзя оставлять его там, где он был все эти годы. Первоначальная концовка буквально преследовала меня, и я хотел отдать Аарону давно заслуженную победу.

Врать не буду, «Скорее счастлив, чем нет» я писал для себя. Я и представить себе не мог, что она будет столько значить для других. Читатели совершали передо мной каминг-аут, признавались, что история Аарона спасла им жизнь, показывали татуировки с фразами из книги, фан-арты… Случилось столько незабываемых событий, что я уже не вправе перестать писать истории о ЛГБТ-людях.

Книгу я писал для себя, а вот счастливый конец – для всех нас.

Адам Сильвера, 2020

Благодарности

Все, кто знал, что мое счастье – стать писателем: я вас безумно обожаю!

Первый в списке – парень, без которого всего этого бы не было, Брукс Шерман, самый классный и самый ненормальный агент на этой планете. Мне как человеку с обсессивно-компульсивным расстройством, да еще и писателю сложно кому-то довериться, но я знаю, что он-то все сделает как надо. Именно благодаря ему мой дебют получился во всех отношениях незабываемым, и, если что, я всегда готов помочь ему пронести диван по самым людным улицам Нью-Йорка.