Скорми его сердце лесу

– Откуда ты знаешь? – шепотом спросила я, оглядываясь, но вряд ли нас подслушивали. Люди вокруг похрапывали и плотнее кутались в одежду.

– Мой муж был стражником.

Я кивнула.

– У нас будет один шанс. – Девушка поднялась на ноги. – Только один! Не упусти его, душечка. И будь осторожна!

– Что ты задумала? – Я придержала ее за локоть. Каори опустила глаза на мои пальцы, накрыла их шершавой ладонью и вздохнула.

– Очевидно же. Я помогаю тебе сломать свою жизнь.

– Она давно уже сломана. Теперь я хочу начать новую.

– Я понимаю это, но не могу одобрить. Но если ты так хочешь этого, кто я такая, чтобы отговаривать тебя? – Каори покачала головой и коротко обняла меня, успев шепнуть на ухо. – Беги быстро, как я тебя учила, когда они бросятся за мной.

– Бросятся?..

Звук моего голоса повис в воздухе. Мы стояли не слишком далеко от ворот, но когда Каори скинула соломенную шляпу и выпростала из широких штанов кошачий хвост, это заметили не сразу. Ей потребовалось подойти почти впритык, пока ее не заметил стражник. Он растолкал своего дремлющего друга и указал на ее фигуру острием нагинаты.

– Это…

Каори зашипела, показывая острые клыки, ее хвост волной качнулся за спиной. Завывая дурным кошачьим голосом, она прохрипела:

– Свежее мясо! – и прыгнула на стражу. Я вздрогнула, потому что Каори со своими светящимися алыми глазами выглядела, как одержимая.

– Демоны! – завопил кто-то из них. – Демоны атакуют Итру! Демоны атакуют!

Каори дико расхохоталась, легко отбивая неловкие, сонные удары чужого оружия охотничьим ножом. Я наблюдала за этим, прижавшись к стене и чувствуя, как заходится от страха за подругу мое сердце. Она рискует жизнью ради меня! Торговцы повскакивали с мест, начали вопить от ужаса, не разобравшись. Ловкая, быстрая, Каори отступала, затем бросилась по дороге прочь в лес, крича что-то крайне оскорбительное. Стражники сорвались с места за ней, врата открылись. Поспешно поправляя шлема и озираясь, хлынули боси, что сторожили стены Итры в этот поздний час, многие из них нетрезво покачивались. Как же они ненавидят ханъё! Настолько, что готовы броситься за одной несчастной кошкой и оставить свои посты.

Я задержала дыхание. Дождалась, когда поток бегущих вооруженных мужчин чуть истончится, и быстро-быстро, тихо-тихо скользнула внутрь. Как учила меня Каори. Прятаться в лесу от чуткого носа волка оказалось сильно сложнее, чем в Итре от взглядов.

На улицах было много стражи, но они носили фонари, и мне удавалось ускользнуть, едва завидев круг света, – дымом я просачивалась между домами, сливалась с лохматыми кустами азалии. Лишь один раз меня чуть не поймали. Почувствовав себя полностью неуязвимой, я шагнула на мост и подумала, что проскочу раньше, чем до меня доберется стражник, что нес плюющий искрами факел. Чуть не попалась, но пришлось намочить ноги: я спрыгнула с моста и спряталась среди рогоза, листьев кувшинок и карпов, что от моего вторжения забили хвостами и ринулись во все стороны. Далее оставаясь незамеченной, я добралась до дома дяди.

Снова ноги налились тяжестью, а тело отказалось сдвинуться с места.

Надо было все-таки поговорить с Амэей, перед тем как идти сюда. Может, ей бы удалось переубедить меня? Да точно удалось бы. Именно поэтому я не стала рассказывать ей о своих планах. Вряд ли Амэя поймет. И тем более – не одобрит.

И тут я кое-что заметила. У ступенек лежали собранные башенки из камней. На стенах висели длинные белые полотна, набрякшие, потемневшие от влаги.

Символы траура.

Я толкнула дверь, и та открылась. Ладони у меня были ледяные. Я прошла по темному коридору, оставляя мокрые следы, и повернула на кухню – туда, где горел единственный фонарь.

За низким столом полулежал дядя, вокруг него были разбросаны опрокинутые бутылки с алкоголем. Невыносимо пахло дешевым рисовым вином. Бок о бок с ним сидел, скрестив ноги, Тоширо с очень прямой спиной. Я быстро оглянулась. В доме были расставлены букеты гвоздик, выкрашенные в черный. Они испускали тонкий аромат, и не сразу, но я поняла, что же не так. Пахло цветами. Не смертью, не болезнью… не тетушкой.

Наконец, кузен заметил меня. Я посмотрела на него и не узнала, таким взрослым оказалось его лицо.

– Соль… – его рука медленно вытянулась в мою сторону, словно в попытке коснуться и утешить. Но что может утешить меня, обманутую? – Мама… она умерла. Умерла, представляешь?

Мне бы порадоваться. Из-за заговора дяди с Наместником-Вороном погиб мой отец, а меня ждала жалкая судьба. Теперь тетя умерла, и это было справедливостью, это было воздаянием. Пусть они тоже узнают, как мне было горько, как я еле удерживала в себе переполняющее меня отчаяние! Они заслужили это! Я – нет, но они – да!

Однако я вспомнила ее мудрые слова и объятия. То тепло, что растопило в моей душе лед. Тетя была не виновата в горе, что ее муж причинил нашей семье. Она была… была хорошей.

Но скорбели ли они так же о моем отце?

– Не волнуйся, Тоширо. Скоро твой дядя встретится с ней.

Кузен расширил глаза и заметил вакидзаси, что я все это время сжимала в руке.